Книга Король плоти и костей, страница 49 – Лив Зандер

– Рискну предположить, что под всей этой грязью она прекрасна.

– И кроме того, жива.

– Ну, это легко исправить.

Сердце Ады застучало быстрее, то и дело спотыкаясь: Ярин вытащил из ножен кинжал.

– Он не может просто взять и убить ее!

– Он ее не убьет. – Все это было явно за пределами ее понимания. Эйлам любил разглагольствовать о том, что между нами троими должно сохраняться равновесие, и закатывал истерику всякий раз, когда кто-то из нас обрывал жизнь. – Закрой глаза, маленькая.

Она не послушалась.

Конечно, не послушалась.

Моя маленькая смертная смотрела, как Ярин склонился над женщиной, бросив нож ей на колени, и зашептал ей на ухо:

– Сперва желтая лихорадка унесла крошку Генри, теперь вот Томас… Ради чего жить? Не осталось никого. Почему бы не положить конец всем страданиям? – Женщина без колебаний взяла нож и приставила сверкающее лезвие к своей шее. – Давай же, ты знаешь, что хочешь этого. Мысль о том, что жизнь продолжится, невыносима. Давай же. Режь!

Одно движение руки – и поток крови, слабеющий с каждым ударом умирающего сердца, хлынул из глубокой раны на шее женщины, заливая труп ее мужа и подол ее платья.

Я ощутил во рту вкус желчи.

Только не моей.

Моя маленькая смертная резко отстранилась от меня, и ее вырвало на землю завтраком. Опустошив желудок, она обмякла. Нужно будет найти ей еду и, если будет возможно, постель, чтобы она отдохнула.

– Ш-ш-ш-ш… – Я прижал руку к ее мокрому от пота лбу, чувствуя, как усталость долгого дня берет, наконец, над ней верх. – Видишь, маленькая? Твоя участь могла быть хуже. Ты могла бы оказаться в руках моего брата.

– Ну, не продумал! – рявкнул Ярин, привязывая душу. – Это на твоей совести, Енош. Вечно ты торопишь меня. Смотри, она же истекает кровью, и кожа ее будет бледной, болезненной. Закрой, по крайней мере, рану, или края будут жутко шлепать каждый раз, когда я буду входить в нее. А кому это надо?

Вздохнув, я затянул разрез и позволил женщине подняться.

– Еще двое. Поторопись. Моя маленькая смертная устала, ей плохо.

– Вон тот, с копьем в башке. О, не плачь, сладенькая. – Ярин стер с лица женщины слезы, которые все равно скоро высохнут сами собой. – Больше не будет ни голода, ни печали. Я позабочусь о тебе, да?

Женщина кивнула:

– Да. Ты позаботишься обо мне.

– Правильно, любовь моя. Ты теперь моя, и я буду иметь тебя так, как пожелаю.

– Так, как пожелаешь, – мурлыкнула она и прижалась к нему полным бедром. – Я люблю тебя.

– Конечно, любишь. – Ярин покосился на меня, и кровь в моих жилах закипела, но вспыхнула она, когда он, усмехнувшись, спросил: – Завидуешь?

– Можем переночевать в таверне, – сказал Енош, направив лошадь в сторону мерцающих впереди огней городка. – Тебе нужна горячая еда, постель и отдых. Мне следовало принять это во внимание, но… Мне уже очень давно не приходилось заботиться о смертных.

Он сказал это так, будто хотел извиниться за то, что полдня морил меня голодом, но не знал как.

– Спасибо.

Кончики его пальцев медленно поглаживали мои волосы. Он делал так частенько; наверное, монотонные движения успокаивали его.

– Почему ты, овдовев, больше не вышла замуж?

– Наверное, потому, что бесплодной женщине, из-за которой погиб ее муж, редко делают предложения. – Запредельно уставшая, я откинулась назад, привалившись к его груди. – Вечность покажется мне вдвое длиннее, если я продолжу гадать… ты расскажешь мне, как умерла Ньяла?