Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 83 – Василиса Мельницкая

— Поступим иначе, — сказал Савелий. — Яра, подождешь в машине? Пожалуйста.

Он определенно не хотел меня отпускать. А я уже по опыту знала, что Бестужев добивается желаемого. И если ему не удастся поговорить со мной сейчас, то завтра все начнется с начала. Я же хотела поставить точку в наших отношениях немедленно, не откладывая. Но не при Матвее.

Только поэтому я согласилась.

— Бестужев, ты совсем… того?

Матвей разве что пальцем у виска не покрутил, не скрывая, какого мнения об умственных способностях Савелия.

— Ты и сам прекрасно понимаешь, что это лучший вариант, — беззлобно огрызнулся Савелий. — Яра, дождись меня, хорошо?

— Хорошо, — вздохнула Яра.

— Пообещай.

— Сава, отстань!

Она злилась. То ли еще будет, когда она узнает правду! Но тянуть дальше нельзя. И, наверное, даже опасно.

— Пойдем, — сказал Савелий Матвею, вылезая из машины.

Дверцами они хлопнули почти одновременно.

Машина стояла в квартале от управления. Из-за Яры. Если Александр Иванович скажет, что наблюдение снимать рано, она хотя бы не будет задавать неудобные вопросы.

Врачей с высшим магическим уровнем, способных восстанавливать ткани, не так уж и много. Один из них работал в санчасти управления. Савелий был уверен, что Александр Иванович поможет племяннику. Да Матвей и сам это знал. Но с его характером… Ему проще в очередной раз поссориться с дедом, чем попросить о помощи.

Закадычными друзьями они так и не стали. Матвей дружил с Митькой Вяземским, сыном отставного полковника из Тверской губернии. Младший внук Шереметева предпочитал компанию попроще, от отпрысков влиятельных родов, и вовсе, нос воротил. А для Савелия делал исключение.

Возможно, причина в том, что Шереметевы Бестужевых недолюбливали. Дед Матвея считал их выскочками, незаслуженно занявшими место у трона. Открыто он такого не заявлял, но все об этом знали. А Матвей обожал поступать наперекор деду, хоть и огребал за это с незавидной регулярностью.

Савелию же Матвей внушал уважение своей нетипичностью. Он был не таким, как их сверстники, и не по причине военной муштры. Скорее, вопреки ей.

Познакомились они на военной игре. Савелий учился в обычной школе, однако помимо яхт-клуба посещал клуб военно-исторический, где подросткам, в том числе, преподавали фехтование. Кадетов пригласили, как старших инструкторов, распределили их по командам. Матвей попал в один отряд с Савелием. И если поначалу ему показалось, что кадет высокомерен и горделив, то к концу игр мнение изменилось. А все потому, что предложенный Матвеем маневр позволил их команде избежать ловушки. А еще он не бросил Савелия, когда тот подвернул ногу. Километра три тащил на закорках, хотя мог вызвать помощь. Но тогда отряд вышел бы к нужной точке не в полном составе, и они потеряли бы очки.

Было им тогда по пятнадцать лет. И с тех пор…

— Сава, скажи потом Яре, что врач подтвердил, со мной все в порядке, — сказал Матвей. — Я возвращаюсь домой.

— Да иди ты! — возмутился Савелий. — Мы уже пришли.

— Ты заставляешь меня жалеть об откровенности.

Верно, не стал бы он суетиться, если б не знал, как Матвею достается от деда. И за побитую физиономию, да за побег из-под домашнего ареста его и сейчас по головке не погладят. Между прочим, старшего Шереметева даже в Собрании боялись. И от отца Савелий слышал, что у того волосы дыбом встают от одного взгляда старика, не растерявшего с годами ни силы, ни могущества.