Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 21 – Василиса Мельницкая

— В другом будет иначе?

— Зависит от тебя. Но сомневаюсь, что ты будешь жить в приюте.

— А где же еще?

Александр Иванович рассмеялся.

— В этом кабинете вопросы обычно задаю я, странная девочка Яра.

— Ничего не странная, — пропищала я капризно, старательно изображая обычного ребенка. — Я устала. Вы же и сами все обо мне знаете.

— Ладно, кто такие эсперы, я тебе позже расскажу. Сейчас хорошо бы проклятие снять.

— И не подумаю! — воскликнула я.

— Яра…

— Они сами виноваты!

— С этим сложно спорить, — согласился Александр Иванович. — Но проклятие надо снять.

— Вот сами и снимайте!

— Так… оно твое. Ты его сотворила, тебе и…

— Думаете, я знаю, как⁈

— Желание, Яра. Искреннее желание.

Вот с ним у меня проблемы. И Александр Иванович, похоже, это прекрасно понимал, потому что подошел ко мне, погладил по голове и произнес почти ласково:

— Надо, Яра. Не бери этот грех на душу. А хочешь, давай поменяемся? Ты снимешь проклятие, а я исполню любое твое желание.

— Любое? — поинтересовалась я не без ехидства.

— Все, что в моих силах, — пообещал Александр Иванович.

Вернуть мне родителей точно не в его власти. А из возможного… о чем бы попросить? Интуиция подсказывала, что мелочиться не стоит. Но…

— Расскажите, что сделал мой отец, — попросила я. — Какое преступление он совершил?

Александр Иванович ничего не сказал, но выражение лица его стало презабавным. Вот уж не думала, что этого дядьку можно так удивить.

— Вы полагаете, мне кто-то говорил об этом? — добавила я. — Я даже не понимаю, за что меня ненавидят! Просто расскажите все, как есть.

Это всяко быстрее, чем копаться в архивах. Еще и ждать пришлось бы, когда меня в эти архивы пустят. А еще он, наверняка, знает больше, чем написано в газетных статьях.

— Эм… Может, лучше об эсперах? — Александр Иванович все же отмер. — Я не уверен, что смогу объяснить…

— Тогда девчонок сами расколдовывайте, — заявила я.

И обиженно оттопырила нижнюю губу.

Получилось очень даже по-детски. Я уже поняла, что тут можно и на своем настоять. То, что я сотворила, вполне могло ухудшить жизнь Яры. При желании меня обвинили бы в преступлении, и скидку на возраст делать не стали бы. И клеймо дочери врага Российской империи помогло бы забыть о смягчающих обстоятельствах. Однако Александр Иванович обращался со мной хорошо: не кричал, не бил, не запугивал. Причиной тому навряд ли стала его личная симпатия. Скорее, уровень моей силы и «способности эспера в перспективе». Не зря же он спрашивал, что я видела при переходе. Или правильно назвать это телепортацией?

А еще он прав, мне ни к чему отягощать свою и без того непростую жизнь. Девчонок я наказала, этого вполне достаточно. Пусть живут дальше… обычными дурами.

— Яра, ты еще мала, не сможешь понять… — Александр Иванович все еще пытался увильнуть от ответа.

— Объясните так, чтобы поняла, — не уступала я. — Простыми словами.

Он вздохнул, прошелся по кабинету. Налил себе чаю, сделал глоток и отставил стакан. И сдался.

— Ладно, слушай. Только без соплей. Начнешь реветь, отправлю туда, где нянчиться с тобой никто не будет, — сказал он жестко.

Я согласно кивнула.

— Твой отец… убил много людей. — Он тщательно подбирал слова, но от этого правда становилась лишь тяжелее, безжалостнее. — Вернее, они погибли по его вине.

— Вы же знаете, что я потеряла память после пожара? — спросила я, так как он замолчал. — Она все еще не восстановилась полностью. Я не помню, кем был мой отец.