Книга Чудесные рецепты крестьянки-самозванки, страница 5 – Василиса Мельницкая

Но смотреть пришлось. Я надеялась, что Ульяна сама нас отыщет, ведь у меня ее вещи, но она будто сгинула. И сначала я спросила, нет ли ее среди раненых, а после заставила себя посмотреть на тела, вынесенные из нашего вагона.

Ульяну я узнала по костюму. Голова ее была разбита, лицо залила кровь.

Меня затошнило, но быть слабой – непозволительная роскошь. На моих руках все еще вздрагивал от плача сын, и я поспешила туда, где собирали женщин с детьми и стариков.

К счастью, стояло лето, и ночь, все еще теплая, отступала быстро, сменяясь серыми утренними сумерками. Первыми нам на помощь явились военные. Как мы с Митей добрались до города, я не запомнила. Кто-то помог дойти до дороги, а там нас посадили на подводу. Кажется, нас даже осматривал врач.

Очнулась я на постоялом дворе какого-то скита. Там, наконец, удалось отдохнуть, поесть и привести себя в порядок. Тогда же я поняла, что саквояж Ульяны все еще со мной.

Но я ведь его не украла? Ей он уже без надобности.

Я заглянула внутрь. Из вещей там нашлись смена белья, чулки, умывальные принадлежности, духи и прочие бытовые мелочи, вроде ниток с иголками, шпилек и заколок. А еще там лежали документы: метрика, паспортная книжка и рекомендательные письма на имя Ульяны Алексеевны Лопаткиной. Оказалось, мы тезки и по отцу. И возраст у нас одинаковый.

Паспортной книжки у меня не было вовсе. Ее оформляли только с разрешения отца, а он меня «похоронил». Пока хватало и метрики, но письма…

Рекомендательные письма от влиятельных особ, с их личными печатями, на плотной бумаге с вензелями, соблазняли совершить преступление.

Документов при Ульяне нет, ее не опознают. Возможно, позже ее бывшие хозяева поймут, что она пропала. Но я успею добраться до Москвы, получить хорошее место, зарекомендовать себя. Я должна рискнуть, ради сына. Метрики и рекомендательных писем хватит, чтобы устроиться на работу.

У Мити, и вовсе, никто метрику не спросит, пока ему не придется идти в школу. Я обязательно что-нибудь придумаю. Потом. А пока надо запомнить, что отныне мое имя Ульяна Алексеевна Лопаткина.

- Афанасий! Афанасий! Где тебя бесы носят?! Афанасий!

Зычный мужской голос раскатом грома прокатился по дому. И, казалось, оконные стекла звякнули.

- Я здесь, ваше превосходительство.

Хрустальная ваза разбилась вдребезги, ударившись о притолоку, аккурат над головой Афанасия. Он успел отпрянуть за дверь, прячась от осколков.

- Я просил обращаться ко мне по имени и отчеству, - зло процедил Владияр.

- Прошу прощения, Владияр Николаевич, - невозмутимо ответствовал Афанасий, возвращаясь в столовую. – Привычка.

В байку о его забывчивости Владияр не верил. Едва получив звание генерал-майора, он лично выбрал прапорщика Афанасия Серова в адъютанты за гибкий ум, прекрасную память и добросовестное отношение к службе. А вот в то, что бывший адъютант, а ныне добровольный слуга, хотел обратить гнев хозяина на себя, поверить мог. Но и Владияр целился не в его голову, а в притолоку.

- Дорогая, должно быть, вещь, Владияр Николаевич. - Афанасий поцокал языком. – Княгиня расстроится.

А вот это вряд ли. Матушка никогда не привязывалась к таким вещам. Кособокую вазочку, слепленную внучкой из глины, она всяко ценила больше, чем хрусталь завода «Валь Сен-Ламбер».

- Ты мне зубы не заговаривай, - произнес Владияр уже спокойнее. И ткнул пальцем в тарелку, стоящую перед ним. – Это что?