Книга Эринии и Эвмениды, страница 98 – Риган Хэйс

Но не сегодня.

Эта суббота — особенная. День, когда тетя Присцилла впервые наведается в мою альма-матер. Я сижу в холле на бархатной банкетке перед самым входом, таращусь на него в ожидании, что вот-вот двери разойдутся в стороны и впустят ее, единственную, кто еще в силах меня спасти.

Я прихватываю с собой сборник Бодлера, чтобы скоротать время до приезда Присциллы, но, сколько ни пытаюсь, сфокусироваться на тексте не могу: строчки пляшут перед глазами и теряют всякий смысл, мешаясь друг с другом. Однако когда поднимаю голову, то сознаю, что Бодлер мне больше не интересен, потому что передо мной стоит вдова Патнэм.

— Присцилла!

Я вскакиваю и накидываюсь на нее со всем пылом и жадностью, как преданная собачонка, заждавшаяся хозяина. Что есть мочи прижимаю Присциллу к себе, чтобы вдохнуть почти забытый, но еще такой родной запах фиалкового одеколона. Крупные серьги ее весело бренчат и звенят колокольчиками, словно ко мне пожаловал с подарками Санта-Клаус.

— Тихо-тихо, птичка, не то задушишь старушку! — смеется Присцилла Патнэм и чуть ли не силой принуждает меня отлипнуть. Старушкой ее сложно назвать даже с натяжкой и при всем желании — для своих лет она все еще выглядит эффектно.

Мои глаза снова полны слез, но на сей раз от радости.

— Ты приехала!

— Я ведь обещала, хотя добраться до вас, надо сказать, та еще задачка со звездочкой, — кивает она и улыбается красным напомаженным ртом. — Бог ты мой, да ты ведь почти и не выросла… Вас хорошо тут кормят?

Я закатываю глаза и шутливо шлепаю ее по локтю.

— Пойдем. Я тебе все покажу и расскажу.

Пока мы проходим по парадной галерее, где в ряд висят портреты всех глав академии за добрую сотню лет, Присцилла восхищенно присвистывает. Краем глаза я замечаю, что она по привычке тянется к портсигару в кармане мехового пальто, и предостерегающе бью ее по руке. Она смотрит на меня в замешательстве, после чего каркает на манер вороны.

— Ах да, здесь же не курят… Это ведь при-лич-ное за-ве-де-ние, — растягивает она по слогам последние два слова. — И как вы только держитесь без маленьких шалостей?

— А мы и не держимся, — вздыхаю я и ухватываю ее за локоть на развилке коридоров: — Нам сюда.

Прежде чем Присциллу хватит инфаркт от местных красот (или неудержимый приступ сарказма, навеянный местными драконовскими правилами), отвожу ее к комнате прямым путем. Увы, не до экскурсий, покажу ей достопримечательности Уэст-Ривера позже. А сейчас нужно бы постараться выжить любой ценой.

— Проходи, — запускаю я Присциллу внутрь и знакомлю с Ханной, что трудится над домашним заданием по французскому. — Это Ханна Дебики, моя соседка. Ханна, это моя… тетя, миссис Присцилла Патнэм. Не родная, но почти как родная.

— Здравствуй, крошка, — приветствует ее Присцилла Патнэм, и Ханна робко здоровается в ответ. Она не привыкла, чтобы ко мне кто‑то приезжал, и видеть рядом со мной взрослое существо для нее удивительно. — Теперь ты за ней приглядываешь, а?

Ханна непонятливо пялится на меня. Я только пожимаю плечами: что тут скажешь? Ханна не только приглядывает, но и пишет трагикомедию моей жизни в чате академии, когда ей это выгодно.

— Ханна, ты не оставишь нас, дорогая? — спрашивает Присцилла, на что Дебики нехотя встает, собирает учебники и выходит наружу.