Книга Эринии и Эвмениды, страница 44 – Риган Хэйс

— Ты достойно сражалась, Беатрис, — говорит он, и тон его не позволяет усомниться в искренности слов. — Во всяком случае, для соперника среднего звена. Хотя раньше я играл только с лучшими из лучших.

— Можно подумать, ты играл с самим Гарри Каспаровым ^[16], — иронично подмечаю я и собираю фигуры.

— Кто знает, может, и с ним тоже. Не помню всех, с кем имел честь знаться, — говорит он, и я прыскаю со смеху. Ну что за чушь он несет?

— Очень смешно, Финч.

— Рад, что ты находишь все больше поводов для смеха.

Я снова заливаюсь румянцем. И почему ему так важно меня расшевелить, раззадорить? После стольких издевок со стороны сверстников его участие кажется мне чем‑то из ряда вон, как будто он идет наперекор заведенным правилам. Я попросту забыла, каково это, когда тебя не хотят унизить, раздавить.

— Мне и правда лучше.

Киллиан не отвечает. От неловкой паузы я начинаю нервно ерзать на подоконнике.

— Расскажи, откуда ты к нам прилетел, птица? — спрашиваю я, обыгрывая его имя. ^[17]— О тебе, знаешь ли, уже столько слухов распустили, один другого хлеще.

— Думаю, с чужих слов я выгляжу более интригующим, чем есть на самом деле, так зачем же портить правдой складные легенды? Пускай себе шушукаются, мне это даже лестно.

Одним ловким вывертом Финч уходит от ответа. В блеске водянистых глаз промелькивает нечто похожее на беззлобную насмешку. Киллиан как будто зашторивается от всех желающих заглянуть в окошко его прошлого и накидывает на дверь дополнительный засов.

Мой интерес оттого разгорается буйным пламенем.

Задумавшись, я роняю шахматную фигуру на пол. Бросаюсь в погоню за покатившимся по потертой плитке черным ферзем, но тот вдруг пропадает под подошвой чьей‑то туфли. Я поднимаю голову и вижу перед собой Даньел.

— Привет, крошка Би.

Она поднимает фигуру и перекатывает между пальцами. На лице застывает едкая ухмылка; даже в кончиках губ читается неприкрытое превосходство. Она что‑то знает и жаждет сообщить мне об этом, не так ли?

— Отдай ферзя, Дэнни.

Она делает шаг вперед и встает преступно близко, обдавая меня дыханием с привкусом мятной жвачки. Собираю всю волю в кулак, чтобы не отступить под ее натиском.

— Устроим обмен, Беатрис: я тебе королеву, а ты мне ответ на животрепещущий вопрос?

В темных радужках пляшут бесовские искорки. Сжимаю губы в тонкую бескровную линию и спрашиваю:

— Разве еще осталось хоть что‑то, чего ты не знаешь обо мне?

— Это правда, я люблю коллекционировать секреты, особенно если они о тебе, — усмехается Дэнни. — Однако один я все‑таки пропустила. А я не люблю оставаться в неведении.

Сердце птицей мечется между ребер в ожидании удара. Дэнни мастерски выжидает паузу, доводя меня до исступления.

— Это ведь ты пробралась в комнату Мэй?

Я обмираю, боясь пошевелиться, словно любой жест может выдать меня с потрохами. Ну разумеется, все подозрения падают на Беатрис Беккер. Сколько вообще людей кроме меня знают о третьем жильце в комнате Мэй и Джорджины?

— У тебя есть какие‑то доказательства, что я там была? — спрашиваю с вызовом, прекрасно сознавая, что, кроме догадок, Дэнни нечего вменять мне в вину. — Если так, то предъяви их, иначе я сочту это пустой болтовней.

Дэнни одаривает меня улыбкой, полной холодной ненависти. Она знает правду, но ничем не может ее подкрепить, оттого и кипит изнутри. Что, впрочем, нисколько не мешает строить против меня новые козни.