Книга Алхимия крови и слез, страница 41 – Мэй

— В моей стране из любой точки видны горы. И звезды.

Она скучала по ним. Старалась не особенно часто подходить к замковым окнам, потому что если из них были видны не внутренние дворы, то поросшие жухлой травой равнины и холмы дальше. Вместо гор — столичные шпили Хаш-Таладана. Город стоял не так уж далеко, но такой же недосягаемый, как родной Мередар. Иногда Дея вспоминала, как Кэл назвал ее «птичкой» — она думала, из-за того, какая она маленькая, затерявшаяся в листве, куда там до соколов или вестников. Но иногда ей казалось, потому что она сама в замке как в клетке.

Вечерами, когда Дея оставалась одна в своих покоях, когда девушки расплетали ее косы, а Номи Вейр приносила традиционное для Долгой ночи вино с пряностями, принцесса будто молитву шептала себе под нос:

— Дочь Страны полночного солнца, принцесса Мередара, плоть от плоти небесных скитальцев…

Иногда слова напоминали, кто она такая, не испуганная птичка с подрезанными крыльями. Иногда теряли смысл.

— Горы красивы, — кивнул Эйдарис. Было непонятно, он правда так считает или соглашается из вежливости. — Но вы ведь думаете, будто пришли со звезд?

Вот оно что. Уж конечно, императору известны все предания Мередара, но пока Дея не понимала, к чему он ведет.

— Многие жрецы верят в это, — осторожно сказала Дея. — Будто наши предки были упавшими звездами. Они обратились в людей и научились жить на земле. Выстроили Мередар.

— Поэтому среди вас так много колдунов. Вы верите, что вас избрали звезды. Что вы потомки тех, кто принес силу.

— Отчасти.

— Напиши отцу. Напомни, что теперь Мередар — часть Эльрионской империи. Звезды должны служить нам. Пусть пришлет несколько десятков своих лучших монахов-колдунов. Мы разместим их в замке со всем полагающимся уважением, и они присоединятся к нашим магам. Ты проследишь за этим.

— Почему ты сам этого не сделаешь?

Эйдарис хотел выпить воды, но поставил не донесенный до рта стакан и с удивлением уставился на Дею, а она не успела прикусить язык и вовремя вспомнить, с кем разговаривает. Дома она была принцессой, ее приказы слушали, отец и брат никогда не требовали от нее полного повиновения. Она могла бы ответить им в таком тоне.

Но не императору. Не тому, с кем даже брат, его Воля, при посторонних общался со всем почтением.

Дея понимала, что дело не в том, что Эйдарис хочет самоутверждаться. Просто он действительно владыка огромной империи, если к нему не будет уважения, его империя не продержится и до следующего полнолуния.

— Это сделаешь ты, — жестко сказал Эйдарис, и его голос был холоднее вечного снега на вершинах мередарских гор. — Сейчас же.

Дея торопливо поклонилась, желая как можно быстрее исчезнуть из императорских покоев. Эйдарис действительно мог приказать Мередару, отец ожидал чего-то подобного и удивлен не будет. Император напоминает о своей власти перед грядущей войной с Халагардом, хочет использовать новые ресурсы. И хочет посмотреть, что ответит король на просьбу дочери. Согласится ли сразу или предпочтет игнорировать — может, отправив в Эльрион, он уже списал ее со счетов.

— Я не отпускал тебя.

Эйдарис подошел ближе, почти бесшумно, но от этого казался еще опаснее. Будто хищник, которого не кормили неделю, а потом спустили с поводка, и он прекрасно знал, что жертва никуда не денется.