Книга Дитя минувшего, страница 101 – Кристина Веда

– Папа?

Я не успела услышать ответа, как звучный голос Ариши заглушил скрип двери. В комнату влетел Касим и приземлился на мою грудь. Волосы взметнулись к моим глазам и Касим бережно смахнул их клювом.

Вперил в меня свои черные бусинки-глаз, изучая.

– Касим, это ты, – с облегчением произнесла я.

– Да, и я нашёл тебя, – важно произнёс Касим, усаживаясь на моей груди, словно был приглашён. – Как твоё самочувствие? Вижу, щёки побагровели. Больше не похожа на поганку.

Я улыбнулась. Это было тепло. Странно, неожиданно, но по-настоящему тепло. И в этот момент дверь хлопнула повторно, впустив Вихря.

– Миша-а! – протянул голос, полный облегчения и усталости.

Вихрь влетел, задевая локтем дверной косяк, а вторым вазу на столе, которая каким-то чудом устояла.

Он подбежал ко мне и резко остановился, будто вспомнил, что я могу быть хрупкой. Потом осторожно коснулся моей руки, словно боялся, что она снова исчезнет.

– Ты… ты в порядке? Ты дышишь, говоришь! Даже снова хмуришь брови. Это значит, что ты точно ты! – он выдохнул, радостно всхлипывая. – Ты должна была видеть, как Касим вытягивал из неё свет! Капля за каплей. А потом вплетал его в тебя. А я все-таки спел ей колыбельные собственного сочинения, а потом тебе, чтобы жар прошел. Касим записал.

– Не записал, – фыркнул Касим. – У меня лапы. Но я запомнил.

Я засмеялась. Устало, через боль в плече, но искренне.

Они были со мной. Живыми. Настоящими.

Позже, немного восстановившись, я вышла в коридор вместе с Аришей – маленькой, бойкой, с такими же глазами, как у Марка.

Она болтала без умолку, рассказывая, как Вихрь с Касимом чуть не сожгли занавески, ворожа над моим телом. Но её лепет был лишь на фоне, пока мысли тяжело клубились внутри.

Я не успела подумать сколько дней упустила, сколько жизней сломала, как дверь ведущая на кухню скрипнула.

И всё внутри меня замерло.

К нам вышел Марк.

Молча. Словно просто хотел попить воды и вдруг увидел меня. А я его. Мы оба будто споткнулись и застыли во времени.

Мгновение стало вечностью.

Он остановился, я тоже. Между нами повисла неловкая, но оглушающая тишина. Сильная, щекочущая в пальцах. Я отвела взгляд. Он же продолжил изучать меня.

Марк привёл меня сюда. В свой дом. К своей семье.

Я открыла рот, но не знала, что сказать.

Я ведь даже не знала, что у него есть семья. Почему он мне не сказал? Почему это вдруг обрело для меня такое значение?

– Ты… – начала я, но замолчала на полуслове. Благодарность не шла, а возмущения только бурлило в глубине, еще не оформившись в слова.

Я вновь посмотрела на Марка. Такого домашнего, в шортах и футболке, со стаканом в руках. Но в его взгляде было всё: тревога, облегчение, вина и что-то ещё.

Мы оба забыли про ссору.

Теперь была только тишина, в которой было слишком много чувств.

А рядом Ариша радостно воскликнула:

– А у нас сегодня борщ и оладушки! Ты, Миша, любишь со сгущёнкой или с мёдом?

– Я… – снова начала я, и, к счастью, снова не успела договорить. Голос Вихря из соседней комнаты завопил:

– Я люблю оладьи! Чур мои самые горячие!

И они все спрятались на кухне, пронеслись мимо нас, оставив одних.

– Как твое самочувствие? – тихо, будто испытывая вину, спросил Марк.

– Жива, спасибо.

Точно что-то вспомнив Марк протянул мне свой стакан с водой:

– Хочешь пить?

Я посмотрела на стакан, затем на Марка. Он занервничал и спрятал стакан, неловко закрутился на месте, обернувшись ко входу на кухню.