Книга Последнее слово единорогов, страница 56 – Виолетта Орлова

Какое-то время Нахим смотрел на историю естествознателей, сопровождая чтение поглаживанием указательным пальцем бумаги, а затем вдруг провозгласил угрюмо:

– Странно, мне казалось, что Таргаринские горы находятся южнее.

Нороган, внимательно наблюдавший за ним все это время, тут же встрепенулся.

– Позвольте, как можно это узнать из того свитка, что вы сейчас держите в руках?

Нахим снисходительно улыбнулся:

– Неужели господин проводник не умеет пользоваться картами?

– Отчего же, умеет. Только у вас в руках вовсе не карта. А история естествознателей, некоего мифического народа, проживавшего у подножия Купеческого леса.

Нахим неловко пожал плечами и отложил свиток в сторону.

– Да-да, разумеется, я просто рассуждал вслух, – сухо ответил он.

Этот нелепый, не поддающийся объяснению разговор чрезвычайно взволновал Норогана. Действительно, если обстоятельно поразмыслить над ним, то получалось, будто Нахим Шот принял свиток естествознателей за обычную карту. Как такое могло произойти? Почему все остальные участники экспедиции видели вполне конкретный текст, свидетельство Арио Клинча, и только одному из них удалось прочитать в нем что-то свое, другое? Чем более Нороган об этом размышлял, тем более зловещей ему представлялась вся эта загадка. Он и сам не знал, отчего вдруг начал беспокоиться. Боялся ли он за свою жизнь? Нет, он давно об этом перестал волноваться. Предвидел ли печальный исход их экспедиции? Едва ли. Однако он суеверно почувствовал чью-то дурную волю, довлевшую над их походом; словно бы злой рок неожиданно вмешался в их судьбы, и они теперь неподвластны даже сами себе.

Несколько дней кряду Нороган ломал голову над этой неразрешимой загадкой. И чем более путники продвигались вперед, тем сильнее его одолевали на первый взгляд беспричинные, тревожные предчувствия.

Путники шли уже несколько дней по изматывающей жаре, вдалеке маячили желанные горы, но страшная усталость уже сковала им ноги. Хорошо, что хоть обратно Нороган сможет переместиться. При этом он не добился ни малейшего результата, ничего не узнал. У него в руках находился свиток, который действительно казался непохожим на другие; но невозможно было понять, что на нем написано, кроме пресловутой истории, составленной с многочисленными фактическими ошибками неким Клинчем. Все это расстраивало и угнетало; Нороган стал более угрюмым и замкнутым в себе.

Спустя еще несколько утомительных дней путешественники, наконец, подошли к горной гряде. После жаркой пустыни прохлада гор особенно приятно воспринималась утомленными дорогой людьми. К тому же, как тут было красиво! Покатые склоны хребтов поросли низкорослым кустарником, из-за чего создавалось впечатление одного сплошного бирюзового ковра. Пологое днище гор сформировало уютную поляну, где путники пожелали остановиться на привал. Горы здесь были разные – высокие и пологие, заросшие дремучими лесами и ближе к вершинам покрытые одними лишь луговыми травами; и всюду, куда ни глянь – эти величавые громадины, которые так хочется покорить, взять приступом, как крепость. А где-то вдалеке слышалось тяжелое бурление; словно дыхание диковинных исполинов стало различимо чуткому уху.

– Там, за цепью Таргаринских гор находится водный источник. Я слышу, как валы ударяются друг о друга! – в возбуждении воскликнул Корнелий Саннерс, сверкая глазами. – Мы на правильном пути! Спасибо вам, Нороган, за то, что доставили в целости и сохранности. Ваш маршрут подошел к концу, наш же только начинается. Позвольте расплатиться с вами.