Книга Последнее слово единорогов, страница 55 – Виолетта Орлова

Корнелий Саннерс в шутку прозвал храброго проводника «единорогом-хранителем».

– Право же, мой добрый друг. Без вас мы бы давно угодили в какую-нибудь смертельную передрягу! – добродушно повторял он, с необычайной признательностью в голосе.

Днем путники упорно шли вперед, плавясь от жары, а зябкой ночью отдыхали, рассматривая над своими головами причудливые созвездия. Иногда приходилось останавливаться и днем, особенно если им на пути встречалась спасительная тень от гигантского бархана. Тогда они пили воду, разведенную с местным коричневым песком, и предавались научным изысканиям.

Ракис Лот являлся увлеченным энтомологом; он и мир вокруг себя рассматривал через призму насекомых. Более всего в пустыне блистательного ученого огорчало отсутствие в достаточном количестве разных редких экземпляров. Впрочем, он был так предан своему руководителю, что никогда не смел выражать недовольства. Его безграничная, почти трепетная любовь к Корнелию казалась вполне оправданной, ибо тот действительно относился к людям, способным вызвать искреннее восхищение и даже обожание. Будучи целеустремленным и упорным, он тем не менее готов был отступиться от своей цели, если на кону стояло благополучие окружавших его людей. Корнелий часто пренебрегал личными интересами, когда видел, что друзьям нужна помощь. Он был спокоен и рассудителен в любой ситуации, даже самой критической, и Нороган посчитал про себя, что, пожалуй, ранее еще никогда не встречал такого здравомыслящего человека.

Нахим Шот представлялся весьма угрюмым и подозрительным малым, без прошлого – ибо о нем он предпочитал помалкивать, и без будущего – ибо было непонятно, какие конечные цели он преследует. Его как будто совсем ничего не интересовало – ни научные изыскания, ни поход, ни общение со своими спутниками. Помимо прочего, с ним была связана еще одна странность, которую Норогану удалось обнаружить на второй день путешествия.

Дело в том, что Нороган наконец-то внимательно изучил столь желанные свитки, о которых он грезил во сне. На первый взгляд ничего особенного, сплошное разочарование. Один содержал в себе некие правила по лекарству, другой был посвящен полетам на единорогах. А вот третий представлял собой краткую историю естествознателей. В нем подробно рассказывалось все от и до: встреча Вингардио с единорогом, получение необычайного дара. Затем Вингардио начал учить других естествознательству. Война. Все вышеперечисленные события были представлены, разумеется, с такой стороны, что Ирионус, равно как и все его последователи, оказывались злостными врагами и жестокими убийцами. Некто Арио Клинч, библиотекарь, явно писал историю в угоду своему властелину – Вингардио. Любопытно, что эти свитки были новыми, написанными уже после того, как единороги забрали дар. Это означает, что Арио Клинч по-прежнему помнит про науку естествознательства? Об этом было небезынтересно поразмыслить, а еще лучше отыскать загадочного библиотекаря и потолковать с ним с глазу на глаз. Странное дело, Нороган с товарищами никого не нашли в Воронесе, никаких летописцев. Неужели они упустили что-то важное из виду?

Да и вообще, с третьим свитком все было неладно.

Недоразумение обнаружилось, когда путешественники, мирно устроившись на привале в тени коричневого бархана, принялись вместе рассматривать письмена. Ракис Лот достал письменные принадлежности – гусиное перо и франтоватую чернильницу. Он намеревался делать заметки и переписывать найденные свитки. Корнелий тоже с интересом знакомился с артефактами; до настоящего момента у исследователей не находилось возможности детально изучить текст. Угрюмый и враждебный ко всему Нахим Шот, как и прежде, не участвовал в беседе. Казалось, таинственные письмена неких естествознателей не особенно будоражат его исследовательскую натуру. Вместо того он внимательно разглядывал карты, прикидывая в уме их дальнейший маршрут. Наверное, ничего странного не выяснилось, если бы вдруг он случайно не взял с их раскладного стола историю естествознателей. Это произошло, видимо, без особой на то его воли; Нахим полагал взять карту, а по ошибке схватился за свиток. И вот тогда-то и обнаружилась та самая странность, которая непомерно удивила Норогана.