Книга Последнее слово единорогов, страница 197 – Виолетта Орлова

Артур уверенно кивнул. Да, это, пожалуй, он знал очень хорошо.

– Друг любит во всякое время, и как брат явится во время несчастья. Вот такая мудрость. И мы были истинными друзьями.

Лицо карлика скорбно нахмурилось, и только в этот момент стало отчетливо видно, что он на самом деле очень стар. Бремя потерь и страданий глубоко отпечаталось на его таком еще моложавом челе.

– Я искренне любил его, единственного из всех людей, но так и не смог полюбить ради него человечество. Наверное, это было моей роковой ошибкой, ибо и Вингардио являлся человеком. Своей ненавистью я невольно предавал его. Что ж, теперь я достаточно наказан, утратив самое дорогое, что у меня имелось.

Вингардио был хорошим человеком; именно в его лице единороги увидели спасителя, того, кто смог бы защитить остальных от Теней. Они наделили его силой, дабы он учил людей бороться с тьмой в своей душе. Но век сейчас таков, что бороться уже никто не хочет. Надо принимать – говорят. Люби себя, каков ты есть – чем не идеальная формула для истинных лентяев? Зачем делать себя лучше, когда ты и так весьма хорош в своих глазах: со всеми недостатками, пороками и грязью? Лучше врать самому себе, убеждаясь в собственной непогрешимости, чем посмотреть правде в глаза. Так и естествознатели решили, что бороться им незачем, да и не с кем: зла нет, добра нет, есть только нечто среднее, половинчатое, сероватое. Сегодня на сердце свое взглянем – хорошо, завтра посмотрим – плохо. Себя новоиспеченные естествознатели превозносили и хотели процветания и власти; а я, между тем, потворствовал всему, ибо, в свою очередь, желал полного истребления рода людского. «Пусть лучше все вокруг станут естествознателями, как Вингардио, мой друг», – думал я. И помогал ему, настраивал против других. Я старательно записывал для него свитки, а Винградио не боялся, что я применю силу единорогов против него самого, ибо мне совершенно не удавалось естествознательство. Почему? Да просто потому, что силу свою единорог даровал именно человеку, а не гвибеллингу. Возможно, наш час еще не настал. Было мне известно также и «Последнее слово», о котором мне поведал Вингардио.

Не знаю, в какой момент все стало выходить из-под контроля. Естествознатели начали кровопролитную войну, а я ей не только не препятствовал, но даже и потворствовал. Затем вмешались единороги, поняв, что сила не обезопасила людей, а напротив, сделала их еще более уязвимыми. Так, дар стал проклятием. Я на тот момент мало, что понимал: мне лишь хотелось помочь Вингардио, который напрочь потерял былое могущество. Я восстановил для него библиотеку, записал «Последнее слово». И ждал его, ждал истово, со всей горячностью, как жених невесту, но тщетно. На ненависти любви не построить, так и я, возненавидев людей, потерял безвозвратно единственного друга. Он исчез, а вместо него пришло ужасное существо, посмевшее принять дорогой сердцу облик.

– Сури! – воскликнул Артур.

– У него не было имени, но лишь оболочка моего друга. И оно искало свиток. Тот самый, который должен был возродить Вингардио, дать ему второй шанс. Существо пытало меня, желая выведать местонахождение свитка, но я ничего не сказал. Более того, я сделал с собой то, что навсегда лишило меня возможности записывать слова.