Книга Любимая помощница инквизитора, страница 104 – Алёна Рю

– Я пришлю лекарство, – напомнила она и в сопровождении служанок покинула комнату.

Я же подошла к окну и выглянула во двор дворца. На гигантских размеров лужайке под усыпанным звездами небом спали, свернувшись кольцами, два дракона. Их спины вздымались вверх и вниз. При иных обстоятельствах я бы решила, что они красивые.

Интересно, где был Адамант? И где был инквизитор? Лау? Ты меня слышишь? Пожалуйста, пусть с тобой все будет хорошо!

Лау. Ранее

Судьба любит иронию. Сколько раз я сам спускался в подвалы инквизиции, сколько раз наблюдал и участвовал в допросах… И вот теперь в кресле преступника сидел уже я. И теперь меня мучили и пытали. Сначала робко, вероятно, боясь, что, выйдя на свободу, я отомщу. Но потом начали входить во вкус.

Император хотел знать, где я спрятал Лею, но я не собирался рассказывать. Если существовала жизнь после смерти, то, может, мы бы встретились с девчонкой там? Гуляли бы, держась за руки, по облакам. И смотрели с высоты на бренную землю и глупых людей, которые все суетятся и мечутся, но никак не станут счастливыми. Когда для этого всего-то надо – быть рядом с любимыми.

В эти дни я много думал о Лее. Вспоминал каждый миг, что мы провели вместе. Ее маленькие жесты, как она поправляла волосы, как прикусывала губу во время письма, как любила складывать листочки, чтобы лежали ровно.

Сейчас казалось глупым, что я так и не пригласил ее на настоящее свидание. Держался за какие-то условности. Не хотел нарушать служебную этику. Боялся потерять толковую помощницу. Какая это все ерунда! Рискни я, и, быть может, сейчас было бы легче умирать…

Нет, не было бы. Пока Леа в опасности, я не мог сдаться. Несмотря на дикую боль и полубессознательное состояние, я должен был найти выход.

Мне казалось, что я был глубоко под толщей воды. Видел свет на поверхности, но не мог до него доплыть. Барахтался, греб всеми конечностями, но никак не достигал его. И между тем дыхания в легких оставалось все меньше. Но я держался. Продолжал грести. Продолжал терпеть.

Не знаю, сколько прошло часов или дней, но тем утром меня отволокли обратно в камеру и бросили на солому. После чего бесконечно долгое и прекрасное время никто меня не тревожил. Я забылся, думая о Лее, и проснулся, думая о ней.

– Лау, – услышал я знакомый голос.

Все тело ныло, и я с трудом приподнялся. Из полумрака коридора к решетке шагнул Эрик и присел на корточки.

– Приятель, как ты? – спросил он.

Я подполз ближе и, осторожно, медленно передвигая ноги, сел.

– Жив пока, – ухмыльнулся.

– Про тебя ходили какие-то дикие сплетни. – Эрик придвинулся ближе. – Что Адамант напал на драконов его величества. Что ты сначала надебоширил в Шартоне, а потом и императору угрожал. Но я отказывался в это верить.

Мой мозг превратился в густой кисель. Но даже в таком состоянии я кое-что понимал.

– Что ты тут делаешь? – спросил, нахмурившись.

– Я подкупил тюремщика.

– Здесь? – Я не скрыл удивления.

Эрик проник не в обычную тюрьму, а в казематы дворца.

– Не буду лгать, – продолжал приятель, игнорируя вопрос, – положение твое скверно. Мне сказали, что тебя не отпустят, пока не сознаешься в измене. Мне очень жаль, Лау. Я ни на минуту этому не верю, но и сделать ничего не могу.

Эрик вздохнул и посмотрел с такой жалостью, что сжимались кулаки. Но, видимо, рожа у меня была до того измордованная, что иных эмоций не вызывала. Правильно, чего уж.