Книга Царство бури и безумия, страница 10 – Люсинда Дарк

Мой плащ с глухим стуком падает на грудь Найла. Он бледен и дрожит. Его волосы свисают длинными лохматыми каштановыми прядями вокруг мягких щек и округлого лба, как будто он все утро перебирал пряди пальцами. Я пытаюсь изобразить улыбку, но это только заставляет его затаить дыхание, а глаза наполняются слезами. Стражник приступает к своей задаче — надевает новые наручники на каждое мое запястье, разводит мои руки и туго вытягивает их по бокам, пока я не чувствую жжение в связках.

Мое дыхание учащается, и я сглатываю из-за внезапно пересохшего рта. Цепи. Ограничения. Я ненавижу их. Я тяжело дышу сквозь зубы. Вдох и выдох. Вход и выдох, блядь. Я справлюсь с этим. Я уже проходила через это, говорю я себе. Я проходила и через гораздо худшее. Это ерунда.

Тем не менее, когда стражник кладет руку мне на плечо и толкает меня на колени, я чувствую, как в моей голове начинают всплывать старые воспоминания, которые я безуспешно пытаюсь не ворошить. Нет, нет, не сейчас. Мне нужно оставаться в настоящем моменте. Мне нужно сосредоточиться. Однако бороться с этими старыми воспоминаниями, когда яд белладонны проникает в мою кровь, стало труднее, чем когда-либо.

Я слышу резкий вдох Найла за мгновение до того, как чувствую мозолистые подушечки пальцев стражника на своем затылке. Он отводит мою длинную серебристую косу в сторону, перекидывая ее через плечо. Растрепанные пряди касаются моей ключицы. Чешется. Так чертовски чешется. Я чувствую, как по мне ползают маленькие букашки. Не пауки. С пауками я бы справилась, но с жуками с десятками, сотнями других лапок. Все они скользят под тканью моей кожи, чтобы проползти по мышцам и костям. Меня тошнит, но в желудке нет ничего, кроме воды и желчи.

Стражник сжимает пальцы на вороте моей туники, а затем срывает её одним движением, разрывая ткань посередине. Холодный утренний воздух обдаёт обнажённую кожу. Я распахиваю глаза — даже не заметила, что закрыла их. Туника сползает вперёд, слишком низко, до возмутительного. Следом ослабляются бинты, стягивающие грудь, — только теперь он не пользуется пальцами. Вместо этого он прижимает к моей коже лезвие — кинжал, понимаю я с запозданием, — и ведёт вверх.

Перевязь падает, сползая к пояснице и животу с обеих сторон. Вот и всё. Никакой защиты, никакой преграды между мной и ударами. Только моя кожа и плеть из сыромятной кожи, которой размахивает вошедший на арену человек. Бог, напоминаю я себе, поскольку Акслан вовсе не человек, а Божественное Существо.

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть его, и слышу несколько вздохов в толпе. Акслан, Бог Победы. Кусок кожи, сплетенный в единую длинную плеть, он свободно держит в руке. Он трескает ею, звук эхом разносится по арене, когда он оценивает вес и проверяет охват.

Трахни. Меня.

Я поворачиваю голову к толпе, когда стражник, который привел меня сюда, отдает приказ Найлу. Я чувствую нерешительность Найла, но он отступает на шаг, потом еще и еще, пока они оба не уходят с ринга, оставляя меня связанной и полуголой на глазах у всей Академии. Различные Терры, присутствующие на трибунах, наблюдают за происходящим с побелевшими лицами и глазами, полными страха. Как будто видеть меня — напоминание о том, что случится с ними, если они восстанут против Богов.

Вот кто я такая. Напоминание. Предупреждение. Проклятый Долос.