Книга Чужая невеста. Баллада Пепла и Льда, страница 66 – Анна Платунова

— Сейчас!

Герти вытащила из бокового кармана вещмешка склянку с мазью и бинт. Я стянул ботинок и, кривясь не столько от боли, сколько от досады на себя за оплошность, завернул штанину.

Она обрабатывала мою рану молча, быстро, очень умело, я сверху разглядывал ее короткостриженую макушку в светлых кудряшках.

— Жаль, что я не целитель, чтобы заживлять раны одним наложением рук, — сказала Герти, туго перематывая мою лодыжку бинтом. — Зато, как видишь, наловчилась накладывать повязки. Думаю, шрама не останется.

— Плевать, — хрипло ответил я.

Герти, сидящая на корточках, внимательно посмотрела на меня снизу вверх, чуть сдвинув тонкие брови. Что она увидела на моем лице? О чем знала или догадывалась?

— Зато от разбитого сердца помогает верное средство, — тихо произнесла она. — Во всяком случае приглушает боль.

Герти стремительно приподнялась и накрыла мои губы своими. Примостилась на мое здоровое колено — легкая и гибкая, и, если закрыть глаза, можно представить... Можно... Главное, не касаться волос.

Я закрыл глаза.

И через секунду отпрянул. Что я творю? Так нельзя. Даже если Аля меня больше не любит, моя любовь никуда не делась.

— Авис сказал, что с первогодками прибыла та девчонка, из-за которой тебя высекли. Всю душу тебе перебаламутила, я же вижу, — прошептала Герти, ее теплое дыхание овевало мою заледеневшую щеку. — Выкинь ты ее из головы. Расслабься. Она не узнает.

Я встал, осторожно ссаживая лейтенанта Орто с колен, и сказал:

— Да. Но я буду знать.

Алейдис

Заковать свою душу в броню оказалось привычным делом. Я уже проходила через это: когда у дверей лабиринта прозвучало мое имя. Алейдис Дейрон. Дочь предателя, ненавидимая всеми. У меня было два выхода: сломаться или сражаться. Я выбрала борьбу.

Такова моя природа — к добру или к худу. Сдаваться не в моих правилах. Вот и теперь я сжала боль до пульсирующей точки и спрятала ее в глубине сердца. Боль не даст мне забыть, что я еще жива.

Тайлер не появлялся, хотя я всегда носила в кармане его маячок — деревянную лошадку. Сейчас я беспокоилась больше о нем, чем о себе. Хоть когда-то я и дала Таю прозвище Лед, на самом деле за его неизменным спокойствием всегда скрывался горячий нрав. Что, если он будет искать облегчения в бою? Потеряет контроль? Совершит все то, от чего мы с Ярсом хотели его уберечь.

— Он цел и невредим, — сказал мне Ярс спустя два дня.

Ярс выглядел уставшим.

— Я добрался до его места службы, хотел поговорить, но он сказал, что не желает меня видеть. А сцапать мерцающего и заставить себя выслушать, сама понимаешь...

Я кивнула. С одной стороны, я была раздосадована упрямством Тайлера, с другой — знала, что ему нужно время, чтобы прийти в себя. Он злится, но по крайней мере жив и здоров.

— Ты хотя бы спал? — спросила я у Ярса, разглядывая синеву у него под глазами.

— Конечно! — ответил он так поспешно, что не сумел бы провести и младенца.

Что же, оставалось только ждать. Тайлер обещал сопровождать отряд и сдержит слово, такой уж он человек, и, если я достаточно хорошо его изучила, он подойдет ко мне хотя бы просто затем, чтобы посмотреть в глаза. Пусть только попробует сбежать, не выслушав!

Полным ходом шла подготовка к походу. В западный гарнизон каждый день прибывали одаренные, служившие на северной границе. Князь Лэггер ослаблял форпосты для того, чтобы составить крепкий отряд, который отправится к Разрыву.