Онлайн книга «Сердце некроманта»
|
— Я пришла исповедовать тебя и подготовить к последнему пути. — Исповедовать? — усмехнулся он. — Пока твои братья-инквизиторы будут внимательно слушать, не назову ли я каких имен? — Тайна исповеди нерушима! — возмутилась я. Он замер на миг, а потом вдруг ухватил меня за запястье, стремительным рывком притянул к себе. Я пошатнулась, воздух застрял в горле, мешая вскрикнуть. Черный свободной рукой сжал мой подбородок, заглядывая в глаза, и я застыла, завороженная этим взглядом, кажется даже, забыв как дышать. — Откуда ж ты взялась, такая наивная птичка? — Он провел большим пальцем по моей скуле, и это прикосновение обожгло. — Или они думали, что, если пришлют тебя вместо какой-нибудь старой сколопендры, я растрогаюсь и разболтаюсь? Я рванулась, отчетливо понимая: даже измученный и ослабевший, он сильнее. Надо было крикнуть, позвать на помощь, но грудь словно сдавило ледяным обручем, и воздух застрял в горле. Черный выпустил меня так же неожиданно, как схватил, и я едва удержала равновесие. Отступила к двери, паника захлестывала разум. Бежать! Из этого каменного мешка, что вместе с силой тянет из меня, кажется, и саму жизнь. От этого жуткого черного, способного лишь посмеяться над последним таинством. Нет. Мой долг, долг жрицы пресветлого Фейнрита — заботиться о душах, которые еще можно спасти. Этот человек — воплощение зла, но Господь в милосердии своем способен принять и эту душу. Этот человек страдает от боли, и жар мутит его разум. Значит, я должна быть разумной за двоих. — Здесь есть воздуховоды, иначе ни один узник не протянул бы и суток, — усмехнулся черный. — А где есть воздуховоды, там есть и уши. Ты зря пришла, сестра. — Речь идет о твоей душе. Исповедь и покаяние… — Покаяние? — Он поднялся, шагнул ко мне, и я попятилась, разом забыв обо всем, перестав видеть хоть что-то, кроме его лица, сейчас искаженного яростью. — В чем я должен покаяться? В том, что таким родился? Что Алайрус дал мне силу, не спрашивая моего желания? Или в том, что, осознав эту силу, я не приполз к вам на коленях, дабы вы забрали ее вместе с моей волей и разумом? Покаяться в том, что не согласился стать рабом, покорным големом? Каждое его слово хлестало, словно пощечина, и с каждым словом я отступала, пока не уперлась спиной в стену. Но черный не отставал, и сейчас он навис надо мной и смотрел сверху. — Если выбор между покорностью и костром — я выбираю костер. Ты зря пришла, сестра. Мне не в чем каяться, и исповедоваться я не желаю. Зло и гордыня. В нем в самом деле не осталось ничего, кроме зла и гордыни. И все же я должна была… — Ты выбрал как жить, но жизнь коротка… Да уж, куда как короче. Ему, наверное, не больше двадцати пяти. Даже младше моего брата. — Без покаяния ты обрекаешь свою душу на вечные… — Я осеклась под насмешливым взглядом. — Ведь потому меня и ждет костер, не так ли? Чтобы пламя сожгло зло, очистило душу, и она могла предстать перед Фейнритом… Он отвернулся, двинулся к нарам, и я, наконец, вспомнила как дышать. Только взгляд никак не мог оторваться от него, то и дело возвращаясь к широким плечам и гордой посадке головы. К багровым струпьям ожогов и кровавым полосам от кнута. — Хотя я предпочел бы тот мрак, где царит Алайрус. Он, по крайней мере, не лицемерит. Черный пошатнулся, и я рванулась к нему прежде, чем поняла, что делаю. Подхватила под локоть. Он оттолкнул меня — сильно и больно. Я вскрикнула, теряя равновесие. Распахнулась дверь. Черный ухмыльнулся. |