Книга Хозяйка старой пасеки, страница 100 – Наталья Шнейдер

— Князь Северский, Виктор Александрович, — шепнула Марья Алексеевна.

— Муж Анастасии Павловны? — уточнила я.

— Он самый.

И председатель дворянского совета, если я правильно помню. Вчера мне довелось услышать слишком много нового, и в голове все перемешалось. Я украдкой вытерла вспотевшие ладони о юбку. Как бы не опозориться. Добавлю еще одно пятно на репутации — полбеды, но если какая-нибудь моя ошибка напомнит князю о том, что Глаша была признана недееспособной, то шиш мне, а не пасека. Хорошо, если в психушку не упекут, присматривать-то больше некому.

Третьим в коляске был Иван Михайлович, который со словами благодарности оперся на протянутую первым руку. А его-то что принесло — ведь вчера только предупреждал, что вернется не раньше чем через пару недель!

Марья Алексеевна пихнула меня в бок, я натянула на лицо улыбку и двинулась навстречу гостям.

Князь Северский, улыбнувшись, поклонился Марье Алексеевне.

— Рад видеть вас в добром здравии.

— И я рада, Виктор Александрович. — Она кивнула так, будто королева приветствовала подданного. — Супруга ваша давеча навещала нас. Жаль, что сегодня она не смогла приехать.

При упоминании жены лицо князя на миг смягчилось. Он повернулся ко мне, опять поклонился.

— Глафира Андреевна, позвольте выразить вам соболезнования по поводу кончины вашей тетушки.

— Благодарю вас, ваше сиятельство. — Я присела, позволив телу поступать, как оно сочтет нужным. — Ваш визит — большая честь.

— Светлость, — едва слышно шепнула Марья Алексеевна. — Князь — светлейший.

Я смутилась, но Северский улыбнулся, будто не заметив мою оплошность.

Доктор тоже поклонился сперва генеральше, потом мне.

— Рад видеть прекрасных дам в добром здравии.

— Вашими заботами, Иван Михайлович.

Я снова изобразила реверанс. Глянула на мужчину в форме, но тот топтался у повозки, не торопясь подходить. Похоже, он не одного статуса с этими двумя. В голове само собой начало выстраиваться нечто вроде иерархии. Самый знатный сейчас, получается, князь, потом граф Стрельцов с кузиной. Дальше мы с Марьей Алексеевной, но она, будучи равной мне по титулу, старше годами, а значит, тоже выше на воображаемой лестнице. Как и Иван Михайлович. А тот, что мнется у коляски, выходит, вовсе не дворянин.

— Я сегодня решил послужить курьером, — снова улыбнулся князь. — Привез вещи Кирилла Аркадьевича и его очаровательной кузины. А заодно Гришина, пристава.

Он указал на мужчину в форме. Тот поклонился. Я ответила коротким кивком.

— Кирилл Аркадьевич упоминал о вас.

— Благодарствую, ваше благородие.

Я не слишком поняла, за что меня благодарят, потому что князь продолжил говорить:

— Гришин проезжал мимо нашей усадьбы, и я подумал, что можно задержать его ненадолго, чтобы вам не принимать гостей весь день. И, раз уж я все равно выехал из дома, заехал и за доктором: его мнение нам понадобится.

Зачем это князю вдруг понадобилось мнение доктора? Ладно, не на пороге же об этом разговаривать.

— Пойдемте в дом, господа, — запоздало спохватилась я.

Марья Алексеевна легонько толкнула меня локтем в бок. Сообразив, я обратилась к Гришину.

— Ступайте на задний двор. Найдите там Герасима, дворника, он немой, но все понимает. Скажите, что я велела расположить вас и накормить с дороги.

Где расположить, я пока сама не знала. В людской, как сотского? Или приставу нужна будет отдельная комната как лицу официальному? Наверное, придется положиться на сообразительность дворника. Или потом потихоньку спросить у Стрельцова, как обращаться с его подчиненным.