Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 80 – Наталья Шнейдер

Ветер свистел в ушах, стучали копыта, мир превратился в размытые пятна, и все, что мне оставалось, — упереться одним коленом в нижнюю луку, вцепиться руками и обнять ногой верхнюю и стараться не вылететь из седла.

Топот копыт словно бы раздвоился — или мне от страха начало мерещиться невесть что. Но звук становился все громче, а потом где-то на краю зрения я увидела серую гриву. Конь Виктора мчался во весь опор. Неужели тоже испугался и понес? Сердце, только что колотившееся в горле, стукнуло и пропустило удар.

Вот серый конь поравнялся со Звездочкой. Вот вырвался вперед на полголовы… и начал сдвигаться в мою сторону, тесня кобылу влево. Пальцы, державшие луку, онемели. Сейчас лошади столкнутся — почему-то воображение нарисовало мне скрежет шин и грохот металла — и конец нам обоим. Звездочка, заржав, попыталась опередить, но серый не уступал. Медленно, неотвратимо он заставлял мою лошадку смещаться к краю дороги, и я наконец поняла, что происходит. Виктор пытался остановить мою кобылу, преграждая ей дорогу. Вот Звездочка замедлила бег. Перешла с галопа на размашистую рысь, потом на шаг и остановилась, дрожа всем телом.

Виктор спешился одним движением, протянул ко мне руки, и я просто вывалилась из седла в его объятия, дрожа не хуже лошади.

— Все хорошо, — прошептал он мне в макушку. — Все хорошо. Ты молодец, не закричала и не выпустила поводья.

— Просто слишком перепугалась. — Я ткнулась лицом в его грудь. — Ты меня спас.

Муж крепче прижал меня к себе.

— Я же сказал, что буду рядом. Хорошо, что это случилось на открытом пространстве. В лесу было бы куда опаснее.

— Повезло, — хмыкнула я.

— Повезло, — очень серьезно подтвердил Виктор. Прошептал мне в макушку: — Я тоже очень испугался.

Негромко заржала Звездочка. Я высвободилась из объятий мужа, подошла к лошади.

— Напугали нас с тобой, девочка, да?

Кобылка, вздохнув почти как человек, положила голову мне на плечо. Я погладила ее морду.

— Ничего, маленькая. Ты не виновата. Сейчас отдышимся, успокоимся и тихонько поедем дальше.

— Ты не устаешь меня удивлять, — покачал головой Виктор.

Продолжить он не успел: к нам, запыхавшись и отдуваясь, подбежал Евгений Петрович.

— Анастасия Павловна, вы целы?

— Вашими молитвами, — процедила я.

— Простите меня, бога ради, бес попутал за понюшкой табаку полезть! Я должен вас посмотреть и выписать…

У меня зазвенело в ушах, в глазах потемнело, стерев весь мир, кроме лица доктора, продолжавшего что-то причитать.

— Простить? — зарычала я.

Ругань, черная, подзаборная, совсем не подходящая юной барыне, тем более княгине, словно сама полилась изо рта. Я понимала, что даю доктору возможность снова обвинить меня в неадекватности, но остановиться не получалось.

Широкая спина мужа заслонила мир.

— Евгений Петрович, вы меня очень обяжете, если будете держаться подальше от моей жены, моей матери и владений моей семьи.

— Прошу прощения, ваша светлость?

Я не могла видеть ни лица мужа, ни лица доктора, но в его голосе мне почудился страх.

— Если я случайно встречу вас в угодьях, принадлежащих моей семье, я буду очень, очень недоволен. Я достаточно внятен?

— Вполне, ваша светлость.

Я высунулась из-за плеча мужа ровно настолько, чтобы увидеть, как доктор отвесил церемонный поклон.

— Еще раз прошу простить мою неосторожность. Желаю здравствовать, Анастасия Павловна, и вам, Виктор Александрович. Передавайте мои наилучшие пожелания вашей почтенной матушке.