Книга Скиталец, страница 157 – Тиффани Робертс

Развернувшись, Ронин ударил кулаком по вытянутой руке бота, сбоку попав в локтевой сустав. Металл хрустнул, когда тот согнулся не в ту сторону, сломав захват железноголового. Задержки было достаточно, чтобы второй бот восстановился.

Другой бот врезался в Ронина сбоку, повалив его на землю. Облако пыли заслонило оптику Ронина, когда он повернулся в поисках Лары.

Сильные руки схватили его за голову, заставляя повернуться лицом к Военачальнику. Вес по меньшей мере трех ботов навалился на Ронина, прижимая его к земле, их руки и ноги давили на его конечности.

— Все эти проблемы из-за мешка с мясом, — сказал Военачальник, когда пыль осела.

— Пошел нахуй, — выплюнула Лара. Она обхватила себя рукой за талию.

— Ты уже это сделала, — Военачальник пнул ее в ребра. Она вскрикнула, перевернувшись в пыли. — Ты мог бы сделать это безболезненно для нее, скиталец, если бы послушал меня.

Походка Военачальника была неторопливой, когда он подошел к Ларе. Он присел перед ней на корточки, взял в пригоршню ее волосы и приподнял ее голову над грязью. Лара оскалила зубы, из ее горла вырвался приглушенный звук боли.

— Может быть, я позволю остальным трахнуть ее, прежде чем она сдохнет. Выясним, почему ты решил ее оставить.

Ронин не сразу осознал свою растущую любовь к Ларе, но гораздо быстрее научился ненавидеть. Лара была его жизнью, его смыслом, его долгожданной целью. И Военачальник намеревался забрать ее. Ее собирались убить, и Ронин ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Для Военачальника это не было вопросом выживания. Это существо — ни бот, ни человек — ничего не выиграет и не потеряет от этого, никакой мотивации, кроме предрассудков, жестокости и гордости. Несмотря на расцветающее в нем презрение, Ронин не мог понять ненависти Военачальника, она была направлена на народ, к которому он когда-то принадлежал.

У гнева Ронина была особая цель и четкие причины. Это была эмоция холодной логики, и, знай он это раньше, он прикончил бы Военачальника при первой же возможности.

Лара набросилась, впиваясь пальцами в зашитую рану на лице Военачальника. Она потянула, сдирая синтетическую кожу с его челюсти, обнажая металлические пластины под ней. Он дернул головой в сторону, содрав еще больше кожи, прежде чем ее хватка ослабла. Когда он перевел взгляд на нее, она плюнула ему в лицо.

Открытая ладонь Военачальника ударила ее по щеке. Кровь брызнула у нее изо рта, собираясь на траве и грязи яркими каплями. Он ударил ее снова, прежде чем она успела прийти в себя.

Ронин крутанулся под железноголовыми, перенося свой вес, чтобы вывести их из равновесия. Лара будет убита у него на глазах. Он никогда не вернет ее, никогда не сможет снова прикоснуться к ней или услышать ее голос напрямую, никогда не увидит искру жизни в ее глазах или не испытает прилив эмоций, вызванный ее танцами.

Он высвободил одну из своих рук и вцепился ею в горло ближайшему железноголовому. Металл хрустнул под его сомкнутыми пальцами, и он потянул. Голова бота безвольно откинулась назад, когда Ронин выбросил компоненты его шеи.

Часть веса, придавливавшего его, отпала, и он поднялся.

Прозвучали четыре выстрела, эхом отозвавшиеся, как гром в утреннем небе. Четыре точки боли пронзили торс Ронина. Он упал на землю животом, системы зашатались, оценивая ущерб, на его процессорах зазвучали сигналы тревоги.