Книга Рождественская Ведьма, страница 8 – Хелен Харпер

В этот момент несколько веток у верхушки затряслись, и лёгкий ветерок, обдувающий нас, не имел к этому никакого отношения. Я нахмурилась и, прищурившись, посмотрела наверх, а затем отпрыгнула назад всего за мгновение до того, как массивный стеклянный шар обрушился на место, где я стояла.

— Какого чёрта? — вскрикнула я, готовясь обвинить любого, кто окажется рядом со мной, будь то побледневшая Эбигейл или нет.

— Сучка, — в нескольких сантиметрах надо мной из ветвей дерева показалась морда Брутуса. Выглядывая из-за мишуры, он моргнул и, могу поклясться, мерзавец ухмыльнулся мне. Чеширский Кот, должно быть, брал уроки у моего чёртова фамильяра.

Даже не затребовав еды, Брутус исчез в тёмных зелёных иголках, заставив ещё несколько верхних веток сильно задрожать.

Будь Брутус изящным созданием вроде Принцессы Пармы Перивинкл, фамильяра Винтера, в этом, вероятно, не было бы проблемы. Но Брутус — увесистый кот, который любит еду, так что по мере того, как он набирал скорость и всё больше и больше веток начинали качаться, я поняла, что ствол огромного дерева шатается. Он опасно наклонился в одну сторону, и раздалось несколько встревоженных криков.

Над всеми ними раздался знакомый голос Брутуса.

— Древесина, сучки!

Он спрыгнул с верхушки, приземлившись совсем рядом с перепуганными красными мантиями, и метнулся прочь из виду. В тот же миг стало ясно, что дерево собирается рухнуть на землю. Грёбаный кот. Могу поклясться, что удирая, он держал в зубах симпатичное украшение в виде снежинки. Он определённо был особенной долбанной снежинкой.

Я тихо зашипела и вскинула руки, в самый последний момент вычертив стабилизирующую руну. Дерево заскрипело и с трудом поднялось, словно жалуясь, после чего наконец, к счастью, выпрямилось. Я выдохнула. Пронесло. В последнее время у меня, может, и была большая свобода действий в том, что касалось ведьм Ордена, но если бы Брутус разрушил их главное украшение, я была уверена, что потеряла бы большую часть их расположения. По сути, меня это не особо волновало, но, говоря Мэйдмонту о жене Цезаря, я шутила лишь наполовину. Меньше всего мне хотелось, чтобы мои действия плохо отразились на Винтере. Он никогда не жаловался, но я знала, что ему в эти дни и так забот хватало со стрессами на работе. Я не хотела ещё сильнее обременять его, если есть возможность этого избежать.

— Пронесло, — я повернулась к Эбигейл. — Извини. Я поговорю и ним и удостоверюсь, что он больше этого не сделает.

Я не сказала ей, что Брутус никогда не слушал ни единого чёртова слова из того, что я говорила, и был достаточно упрям, чтобы влезать на гигантскую ёлку так часто, как только сможет, если подумает, что это будет меня раздражать. Прямо сейчас, когда у неё всё ещё дрожала нижняя губа, юная ведьма нуждалась в утешении.

— Дело не в коте, — дрожащим голосом сказала Эбигейл. — С ним всё в порядке. Проблема не в нём. Дело в… — казалось, она была не в состоянии закончить предложение.

Немного встревожившись, я повнимательнее присмотрелась к ней.

— Что такое?

Позади меня раздалось громкое фырканье. Эбигейл не отреагировала, и я, не поворачиваясь, знала, кто издал этот звук.

— Это же очевидно, разве нет? — проревел мне в ухо Гренвилль. — В моё время не срубали прекрасное дерево и не закидывали его затем блёстками, но даже я полностью осознаю, в чём дело.