Онлайн книга «Измена. Побег от истинного»
|
— Как такое возможно? — беспомощно пролепетала я и закашлялась. Вдруг обнаружила, что стою, сжимая себя пальцами за горло, и опустила руку. В голове замелькал водоворот мыслей. Что всё это значит? Кермен-тар, наш лекарь, ошибся? Может быть, тогда я была на слишком маленьком сроке? Может… Я украдкой взглянула на живот Фелиции. Словно почувствовав мой взгляд, на нём вспучился бугорок, в котором ясно проступили очертания крохотной ладошки. Я не выдержала и положила руку на него, впервые — пусть и не напрямую — дотронувшись до своего ребёнка. Какого из двух? Неважно. Они оба наши. — А-а-а! — вдруг взвыла Фелиция и заметалась на месте. Ладошка исчезла, а лицо ведьмы побелело так, что могло соперничать с луной. Боковым зрением я увидела, как к нам ринулся старик Мижай и ведьмы в чёрных балахонах. Они кричали что-то нечленораздельное, и Иштван, досадливо поморщившись, махнул рукой сверху вниз. Воздух на их пути немедленно уплотнился и сгустился, и все, кто бежал, с размаху врезались в невидимую стену. Попадали на землю, беззвучно разевая рты: видимо, стена не пропускала голоса. Я попятилась, в полнейшей растерянности, не представляя, что делать. Крики Фелиции усилились, перейдя в сплошной нечленораздельный визг. Она уже не просто металась, а билась в руках Рена, страшно разевая рот. От неё исходили волны удушающе кислого запаха, и к я ощутила приступ дурноты. — У нас мало времени! — борясь с ней, сказала я, — нельзя дать ей родить… — Вы правы, Ариадна, — кивнул Иштван. Кажется, из всех нас он единственный сохранял просто-таки ледяное спокойствие, — подойдите ближе и положите руки ей на живот. Альварес, держи её крепче. — Понятно, — коротко бросил Рен, и я с удивлением взглянула на него. Он так просто выполнил просьбу Иштвана? Мой ли это Рейнольд? Фелиция замерла, настороженно следя за моими действиями. Когда я подошла ближе, она вдруг отмерла и, запрокинув голову, издала утробный вопль, нечто среднее между волчьим воем и клёкотом огромной птицы. — Вы все поплатитесь за это, если только посмеете сделать что-то со мной! — провизжала она. Выгнулась, нашла глазами Иштвана и хищно осклабилась. — Ты, — выплюнула она, — это из-за тебя я была вынуждена убить Веронику! А ведь она была моей лучшей подругой! Это ты заставил её потерять голову и отказаться отдать нам ребенка! Иштван смертельно побледнел, но ничего не сказал. Только желваки заходили у него на скулах, словно он изо всех сил пытался сдержать рвущуюся наружу ярость. Комната наполнилась зеленоватым сиянием. Фелиция выкрикнула какое-то заклинание, и в её крике я разобрала только одно слово: — Гонож! Рен с отвращением поморщился и, перехватив руку так, чтобы одной ладонью удерживать оба запястья ведьмы, другой попросту заткнул ей рот. Ладонь у Рена была широкая и массивная, он вдавливал её в рот Фелиции крепко. Ведьма протестующе хрипела, извивалась, мычала, но вырваться не могла. — Не убирайте руки с её живота! — скомандовал мне Иштван, — что бы вы ни видели или слышали — только не убирайте руки! Я понятливо кивнула и, обмирая от волнения и страха, ещё плотнее прижала ладони к животу Фелиции. Кожа на нём была сухой, и мне в голову пришло неуместное сравнение с корой дерева. Рен вдруг глухо выругался: по лицу ведьмы потекла кровь. Я поняла, что она прокусила ему ладонь, и беззвучно застонала, почувствовав, как защемило сердце от жалости к нему. Мерзкая тварь! Надеюсь, зубы у неё не ядовитые… |