Книга Злодейка, приручившая Дракона, страница 41 – Аматариэль Джулианна Кортес

— С ней все в порядке, — ответил мужчина после небольшой паузы. — Она под моей личной защитой. Она… полезный актив.

— Несомненно, — согласилась я, аккуратно полируя кожу василиска. — Ее дар уникален. Он может принести вам много пользы. Облегчить боль от старых ран. Успокоить дух.

Каждое мое слово было как удар маленьким, отравленным кинжалом. Я говорила о ее пользе, но подразумевала его зависимость от нее.

Генерал нахмурился, чувствуя подвох, но не в силах упрекнуть меня в чем-либо.

— Я пришел сообщить, что сегодня вечером я ужинаю не в своих покоях. А в Малой столовой. И я хочу, чтобы ты меня сопровождала.

Я замерла. Это было неожиданно.

— Я думала, вашу трапезу скрасит общество леди Элайры, — сказала я ровным тоном. — Ее беседы, должно быть, куда приятнее моих.

— Беседы леди Элайры действительно приятны, — его голос стал жестким. — Но они не помогают мне анализировать донесения шпионов и выстраивать стратегию против канцлера. А твои — помогают. Я жду тебя через час.

Он развернулся и вышел, не дожидаясь моего ответа.

Я осталась сидеть в тишине, глядя на почти готовый браслет. Внутри меня не было радости или триумфа. Лишь холодное, ясное осознание.

Генерал выбрал. Сегодня, в этот вечер, он выбрал не свет, а тьму. Не целительницу, а оружие. Не покой, а пользу.

Это был не романтический выбор. Это был выбор стратега. Он нуждался в моем уме, в моей способности видеть мир так же цинично и ясно, как он сам. Элайра могла исцелить его тело, но я могла защитить его империю.

Я медленно поднялась и подошла к зеркалу. Из него на меня все так же смотрела злодейка. Но теперь в ее глазах не было отчаяния. Лишь холодная, стальная решимость.

Игра не окончена. Она только начинается. И я собираюсь доказать ему, что бывают вещи, которые незаменимы. И что иногда тьма — это единственное, что может спасти от всепоглощающего света.

Ужин в Малой столовой был похож на партию в шахматы, где вместо фигур были слова, а вместо доски — напряженная тишина между нами. Элайра не присутствовала. Кай распорядился, чтобы ей подали ужин в ее покои, сославшись на то, что «предстоящий разговор не для нежных ушей». Этот жест был одновременно и знаком уважения ко мне, и способом изолировать ее от той тьмы, в которой мы с ним существовали.

Мы не говорили о чувствах. Мы не вспоминали о покушении или о том, что произошло в форте. Мы говорили о войне. Кай раскладывал передо мной донесения шпионов, карты с расположением войск, списки поставок. Он проверял меня, бросал в меня обрывки информации, следя за тем, как мой разум будет соединять их в единую картину. Мужчина говорил о тактике канцлера, о передвижениях войск на границе, о слухах, доносящихся из портовых таверн.

А я отвечала. Холодно, четко, по существу. Мой мозг, отточенный сотнями прочитанных книг и обостренный постоянной опасностью, работал с лихорадочной скоростью. Я видела связи там, где он видел лишь разрозненные факты. Я указывала на несоответствия в донесениях, предлагала альтернативные трактовки событий, строила прогнозы, которые заставляли его хмуриться и по-новому смотреть на привычную ситуацию.

Я чувствовала его удивление, смешанное с неохотным уважением. Он привык быть самым умным, самым проницательным человеком в любой комнате. А теперь напротив него сидела женщина, которая не уступала ему в остроте ума. Я была его зеркалом, отражающим его собственный цинизм и стратегический гений. И я видела, что это одновременно и восхищает, и пугает его.