Книга Непокорная невеста, или Аджика по - попадански, страница 89 – Хелен Гуда, Агния Сказка

Лес, казалось, сопротивлялся моему продвижению, словно живое существо, желающее удержать меня вдали от любимой. Он цеплялся за меня ветками и корнями, запутывал в густом подлеске, погружал во тьму, где нельзя было различить даже собственную руку. Но я не сдавался. Аэлита была моей путеводной звездой, моей жизнью, моим сердцем, и я не мог ее потерять, не мог допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось. Я должен был успеть, чего бы мне это ни стоило.

Наконец сквозь переплетение ветвей я увидел поляну, освещенную холодным, бесстрастным лунным светом, и дерево, одиноко возвышающееся посреди нее, словно жертвенный алтарь. Аэлита была там.

Мое сердце замерло на мгновение, словно остановилось, а затем забилось с удвоенной силой, готовое вырваться из груди. Страх, ледяной и парализующий, сковал меня, лишая сил.

Она была привязана к дереву, без сознания, ее тело безвольно повисло на веревках, словно сломанная кукла. Ее голова бессильно склонилась на грудь, волосы растрепались, а платье было грязным и изорванным. А вокруг нее, словно призраки, кружили волки. Их глаза горели голодным огнем, отражая лунный свет, их пасти были оскалены, обнажая острые клыки, готовые разорвать ее на части. Они ждали. Ждали ее страха, ждали ее крови.

Я спрыгнул с коня, который по привычке замер, вымуштрованный. Обнажил меч, отполированный до блеска, словно зеркало, отражающее лунный свет. Ярость вскипела во мне, обжигая каждую клетку тела. Я не позволю им тронуть ее. Я не позволю им забрать ее у меня. Не сейчас. Никогда.

С криком, полным ярости, я бросился на волков, взмахнув мечом. Клинок сверкнул в лунном свете, отсекая воздух, рассекая тьму. Звери ощетинились, зарычали, и этот звериный вой усилил мое безумие. Они напали все вместе, словно одна огромная голодная тень, и началась битва. Битва не на жизнь, а на смерть.

Меч рассекал воздух, круша кости и плоть, обрызгивая меня горячей кровью. Волки падали один за другим, сраженные моей яростью. Это был танец смерти, танец отчаяния и надежды, танец, в котором я вкладывал всю свою душу. Я дрался, как зверь, защищая свою добычу, свою жизнь, свое сердце. Я дрался за Аэлиту, за свою любовь.

И я победил. Последний волк, поджав хвост, скуля и рыча, скрылся в лесу, оставив меня одного с любимой. Я стоял посреди поляны, задыхаясь, обливаясь потом и кровью, но живой. Я победил.

Подбежал к ней, дрожащими руками развязал веревки, стараясь не причинить ей боли. Она была холодной и бледной как смерть, ее дыхание было едва различимо, словно тонкая нить, связывающая ее с жизнью, вот-вот оборвется. Мое сердце сжалось от боли, отчаяния и страха.

Взял на руки осторожно, словно хрустальную вазу, боясь сломать ее, и понес к коню. Благо конь у меня был со мной не в одной передряге и слушал меня беспрекословно. Она была такой легкой, такой хрупкой, такой беззащитной в моих руках. Я чувствовал, как ее тело дрожит.

Посадив ее перед собой на коня, я прижал ее к себе, чувствуя, как мое тело согревает ее, укутал плотнее в плащ. Я должен спасти ее, чего бы мне это ни стоило.

Я погнал коня вперед, сквозь темный лес, сквозь тьму и страх, молясь всем богам, известным и неизвестным, чтобы она выжила. Молясь, чтобы она осталась со мной.

— Аэлита, пожалуйста, не умирай, — шептал я, сжимая ее в объятиях. — Я люблю тебя. Ты моя жизнь. Без тебя меня не будет. Не оставляй меня, прошу тебя.