Книга Непокорная невеста, или Аджика по - попадански, страница 5 – Хелен Гуда, Агния Сказка

— Госпожа! Очнулись. Слава небесам! — услышала я встревоженный, доходящий почти до истерики женский голос. В нем слышалось искреннее облегчение и… страх?

Я медленно открыла глаза, с трудом фокусируя взгляд. Надо мной склонилось взволнованное лицо молодой женщины. Испуганные расширенные глаза цвета осенней листвы, взъерошенные каштановые волосы, выбивающиеся из-под небрежно заколотого пучка. На ней был простой серый передник, явно не новый, местами залатанный, а руки выдавали тяжелую работу — красные, шершавые, с потрескавшейся кожей. Она смотрела на меня с такой неподдельной тревогой, что я невольно почувствовала к ней симпатию.

— Как вы себя чувствуете, госпожа Аэлита? Может, позвать лекаря? Я мигом! — продолжала тараторить женщина, хватая меня за руку. Ее пальцы были прохладными и немного влажными.

— Аэлита? — прохрипела я, чувствуя, как горло саднит от каждого слова. Я попыталась осмотреться, осознать, где я нахожусь. — Где я?

Комната была огромной, явно предназначенной для особы королевских кровей, но убранство отличалось какой-то вычурной, нарочитой старомодностью, словно сошедшей со страниц исторического романа. Тяжелые бархатные портьеры винного цвета, почти полностью задернутые, пропускали лишь тонкие полоски приглушенного света. Массивная дубовая мебель, словно выросшая из пола, казалась неподъемной. Резные подсвечники из потемневшего серебра с оплывшими восковыми свечами источали слабый удушливый аромат. И в центре всего этого — огромная кровать с балдахином, задрапированным тяжелой тканью, на которой я лежала, чувствуя себя мухой, угодившей в паутину. Всё это выглядело скорее как декорации к историческому фильму, а не как реальное место. От всего этого веяло пылью веков и затхлостью.

— Вы в своей комнате, госпожа. В родовом поместье Верденов, — ответила женщина, облегченно выдохнув, словно с ее плеч упал неподъемный груз. — Вы были без сознания почти сутки. Мы уж думали… — она осеклась, не договорив, но в ее взгляде я прочитала невысказанное: "…что вы умрете".

— Родовое поместье Вердена? Сутки? — мой голос звучал чужим, слабым и дрожащим. Я попыталась сесть, опершись на локти, но резкая пронзительная боль в голове заставила меня снова рухнуть на подушку, обессилено застонав.

В голове творился хаос, настоящий мозговой штурм, в котором сталкивались осколки двух жизней. Обрывки воспоминаний, словно осколки разбитого зеркала, хаотично мелькали перед глазами, не желая складываться в единое целое. Вот я, Надежда из Подмосковья, в фартуке и с закатанными рукавами упаковываю банки с аджикой, сделанной из помидоров, любовно выращенных на своей грядке… а вот… бал, ослепительный свет люстр, какие-то незнакомые надменные лица, звенящий хрусталь бокалов, наполненных искрящимся напитком… и меня называют Аэлита. А потом внезапная всепоглощающая темнота. И вот я здесь, в этой странной комнате, в этом чужом теле.

— Что случилось? — спросила я, стараясь говорить медленно и обдуманно, чтобы не выдать свой ужас и растерянность. Каждое слово давалось с трудом, как будто я пыталась продраться сквозь густой туман.

Женщина, которую, кажется, зовут Бетти, с сочувствием посмотрела на меня.

— Вы упали в обморок после примерки свадебного платья, госпожа. Бедняжка, вы совсем измучили себя диетами, чтобы угодить жениху. А ведь вы и так красавица, — в ее голосе слышалось искреннее сочувствие, но в то же время и легкий укор.