Книга Эпоха героев, страница 115 – Нира Страусс

Я резко опустила подбородок.

— Ты хочешь сказать, это доходит до герцогства Двергар?

Мы находились более чем в тысяче километров от их столицы, Гримфира. Неделями пути верхом от лесов Робабо.

Оберон усмехнулся, увидев моё выражение лица.

— В тех краях, если прислушаться, можно даже услышать плач Рагмандар.

Рагмандар, «дочь без матери». Та самая мифическая уродливая тварь, которую принцесса-фэй якобы похоронила заживо сразу после родов — и которая успела нас изрядно напугать, когда мы использовали кноки.

Почти вопреки собственной воле я улыбнулась в ответ фэйри.

Магия этого места пульсировала в моих венах радостно и мощно.

Такой была Гиберния для сидхов в былые времена?

Место — приветливое, процветающее, настроенное в унисон с их душами?

Фионн, до этого хранивший молчание, сорвал апельсин с низкой ветки и откусил смачно.

— И что Волунд собирается делать с этим местом? — спросил он с полным ртом.

Оберон обменялся с Мэддоксом взглядом, который я не смогла расшифровать.

— Я знаю об этом месте чисто случайно. Персиммон показал мне его, когда мы были детьми, и его отец сурово его за это наказал. — В его серебристых глазах промелькнула тень. — Я не знаю, какие у него планы. Наверняка он держал это при себе, а в лучшем случае поделился с Сефиром и Сивадом. Это его правая и левая рука, самые верные из его детей.

— И Ран, — проворчал Мэддокс.

Оберон ответил с горечью в голосе:

— Ран — это неуверенный мальчишка, жаждущий одобрения папочки. Он незрелый и ненадёжный, и Волунд это знает. Он добровольно вызвался патрулировать пустыню вместе с группой фэй из Инис Файл, поклявшись убивать, если потребуется, чтобы сохранить тайну этого места. Он и камни сосал бы, если бы отец его попросил.

Передо мной встал тот Ран, который приглашал меня на танец, тот, кто с гордостью носил пирсинг на лице. Тот, кто смотрел на отца с настоящим обожанием.

Может, он мне и никогда не нравился, и я не раз хотела, чтобы он свалился с лестницы, но желудок у меня сжался при мысли, что родной отец может презирать тебя настолько.

Я пережила это — и это было дерьмово.

— Сэйдж знает об этом месте? — спросил Мэддокс.

Оберон с отвращением наблюдал, как Фионн высасывает сок из апельсина.

— Не вини её за то, что она вам не рассказала. В их семье с самого детства вкладывают извращённое понятие о верности. И, скорее всего, она была уверена, что ни её отец, ни кто-либо из её братьев никогда не получат возможности управлять городом и провозгласить себя королём.

Я снова потерпела неудачу в попытке не чувствовать себя всё хуже и хуже из-за Сэйдж.

Её поведение всё больше обретало смысл. В её семье не было ничего хорошего.

— Его всё ещё называют Борестель? — спросила я.

— Нет. Борестель мёртв, а то, что выросло здесь, — это настоящее чудо. Это и есть сидхи. Выжившие. Предки Волунда назвали его Эмералд.

Эмералд. Изумруд — на запретном языке. Это имело смысл.

Между листьями тамаринда мне показалось, что я вижу какую-то постройку.

— А это что?

— А, храм, — сказал Оберон и повёл нас туда. Фионн фыркал каждый раз, когда задевал ветки, Мэддокс продолжал чихать, а Веледа остановилась у ручья — едва в метр шириной — чтобы ополоснуть руки.

— Со временем семья Волунда приносила сюда всё, что могла спасти от чистки, устроенной Нессиями. Немного, но кое-что осталось ещё с довоенных времён.