Книга Наследник богов, страница 91 – Нира Страусс

– Ваше Высочество перестало вести себя как дитя малое? – прогундосил откуда-то Муси. Гебу пришлось обшарить взглядом всю палубу несколько раз, прежде чем он наконец отыскал обладателя голосины. – Давно пора. А то ведь самое интересное пропускаешь.

Хватаясь за трос, заменявший перила, Геб преодолел те несколько шагов, что отделяли трап от кормы. Зеленая шляпа Муси торчала над штурвалом, спрятанным в самом конце палубы. Это значило, что чудак-капитан сидит прямо на высоком борту.

Геб плюхнулся на деревянную скамью рядом со штурвалом, стараясь не смотреть назад, на бурлящий след, который оставлял за собой кораблик.

– Думаю, мы по-разному представляем себе «самое интересное».

– Ха! Как пить дать! Ты же в леера вцепляешься, как в холку необъезженному жеребцу.

Не обращая внимания на издевку, Геб искоса посмотрел на Муси. Точно. Мелкие ножки не достают до палубы, костистый зад подскакивает над бортом при каждом прыжке суденышка на волнах. Но человечку все нипочем – он откинулся на выпрямленных руках и болтает ногами.

Рукава его рубашки задрались, открывая руки до локтя. И Геб тут же скользнул по ним взглядом.

– Давно? – спросил он вполголоса.

Муси даже не стал делать вид, будто не понимает. И будто не представляет, кто такой Геб и что их связывает – или связывало.

– Шестьдесят три года, восемь месяцев и пятнадцать дней.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на качку, Геб уткнулся лбом в штурвальную колонку и закрыл глаза. Ветер и далекие ароматы земли и пальм немного облегчали мучения.

– Ты влюбился?

– Если ты имеешь в виду в смертную, то нет, это ты маху дал. – Глуховатый ворчливый голос непостижимым образом без помех пробивался через дремучую бороду. – Да, я романтик, хотя по моему виду и поступкам, пожалуй, и не скажешь. Но любовь тысячелика, у каждого она своя. И все ее лики имеют право на жизнь.

Он в очередной раз умолк. Геб приоткрыл глаза ровно настолько, чтобы разглядеть, как Муси поглаживает обшарпанную деревянную обшивку.

– Могу я полюбопытствовать, кто ты… или кем был?

– Можешь, но я тебе не отвечу. Это был другой я – он возник, он существовал, и он ошибался. Знаешь, в чем главная привилегия божеств? Наш главный дар? Нет, не способность сотворять и уничтожать. И не то, что мы оставляем после себя, не судьбы, которые мы меняем. А вот это. – Он поднял левую руку, позволяя Гебу уже не украдкой рассмотреть грубый выпуклый шрам, обезобразивший предплечье. По краям кожа стягивались, сморщиваясь и теряя цвет, превращаясь из темной в розоватую, знак беспомощности и боли. – Вот этот выход. Ключ, который нам выдают, парень, он не от жизни, он от свободы.

Что-то странное шевельнулось в душе Геба, когда этот сварливый сухой пенек ласково погладил узловатый рубец, под которым скрывался когда-то божественный анкх. Ногти у Муси были неровные, с черной каймой грязи, все пальцы в ссадинах и царапинах. За каждой ссадиной своя история. Отметины, которые носят только смертные, напоминания об ошибках, на которых учатся.

Многие боги считали подобные неизгладимые следы падений и промахов на телах смертных наказанием. Геб так не думал никогда. За свою жизнь он повидал самые разные раны и увечья, у самых разных людей. Попадались ему и слепые дети, и безногие старики. И никто не позволял недугу себя сломить, все держались мужественно.