Книга Тайна двух лагерей, страница 186 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Может, – подтвердил Гуров. – Но сначала мы с ним побеседуем.

– Тогда это он.

– Уверены?

– Уверена.

– Сидите тихо.

Гуров открыл дверь и вышел на улицу, давая сигнал к задержанию.

Солнце к полудню разыгралось так, что казалось, будто на улице жаркое лето.

– Немцев Алексей Геннадьевич, 1969 года рождения. Родились в Москве, не судимы, работаете в… А где вы работаете? – удивился Гуров, садясь за стол напротив Немцева.

– Какая теперь разница? – усмехнулся Немцев. – Считай, нигде.

– Это почему же?

– Вы знаете, я сегодня плохо спал. – Немцев подался вперед и лег грудью на стол. – Будем разыгрывать спектакль? Ну надоело, честное слово.

– Надоело что? Травить людей и фотографировать их в обнаженном виде?

Немцев закатил глаза.

– Ну, положим, обнаженными они не были, – поправил он. – Нагота была надежно скрыта под слоем сухих цветов.

– Кто вас надоумил заняться такой мерзостью? – не выдержал Стас.

– Эмма Генриховна, – с сарказмом произнес Немцев. – Хотела она, а делал я.

– Свалить вину на того, кто уже не сможет опровергнуть ваши показания, – это прям по-мужски, – похвалил Гуров.

– Вы просто всего не знаете. – Немцев небрежно забросил ногу на ногу.

– А узнаем ли?

– А это как пойдет, – криво улыбнулся Алексей.

Он мало походил на того галантного кавалера, который сумел обаять двух девушек и вызвать доверие у осторожного Георгия. Сейчас, сидя в специально предоставленном кабинете в отделе полиции, он скорее напоминал пижона, который больше выделывается, чем что-то из себя представляет. «Хамелеон ты мой дорогой, – ласково обратился к нему Гуров в своих мыслях. – Ты еще не знаешь о том, что известно нам. Давай, криви лицо. Пока ты не ответишь на все вопросы, которые нас интересуют, ты отсюда ни шагу не сделаешь. А уж когда появится старший следователь прокуратуры Игорь Федорович Гойда, то начнется вторая серия». И хоть насчет Гойды Гуров был не уверен, он точно знал, что день для кого-то сегодня точно будет жарким.

– Как знал, что вы через чек на меня выйдете, – сказал Немцев. – И как я так, а?

– Действительно, – поддержал его Крячко. – То ни одного отпечатка не оставил, то вдруг чек на цветы похерил. А там и последние цифры номера банковской карты, и юридический адрес, и дата, и время покупки…

– Вся жизнь пронеслась перед глазами. – Немцев сделал жалостливое лицо и вымученно улыбнулся.

– До сих пор несется, – ответил ему Крячко. – Даже я посмотреть не прочь.

– Мотив. – Гуров положил перед Немцевым лист бумаги и карандаш. – Чистосердечное признание спасло бы вашу грешную душу. Приступайте.

– А если не буду? – делано удивился Немцев.

– А если заставлю? – подал голос Крячко.

– Превышение полномочий! – заорал Немцев.

Гуров поднялся и изо всех сил хлопнул ладонью по столу. Немцев тут же захлебнулся криком и исподлобья посмотрел на Крячко.

– Давай рассказывай, – приказал тот. – Хочешь, чтобы к тебе относились по-человечески? Думаю, хочешь.

– Вы точно не станете. Никто и никогда не относился ко мне по-человечески, – серьезно сказал Немцев. – Кроме матери, разумеется. Скончалась – и все, началась другая жизнь. До этого был всем нужен, а потом уже никому.

– Поэтому и сошлись с пожилой художницей? – спросил Гуров. – Захотелось тепла и ласки?

– От нее-то – и тепла? – расхохотался Немцев. – Хотя наверное. Или нет. Просто она подвернулась очень вовремя.