Книга По ту сторону, страница 93 – Инга Андрианова

Так случилось и на этот раз. Он появился ближе к ночи, когда я грелась у плиты с чашкой чая в озябших руках. Порадовало, что на этот раз, пускаясь в бега, он удосужился одеться.

— Насилу ушел, — сообщил он радостно.

Я отхлебнула из чашки:

— Что теперь?

— Теперь нужно задернуть шторы.

— Стоп! Я сама! Ты все уже задернул! — я оттолкнула Митьку от окна.

— Пришлось отбиваться, — похвастался он.

— Ужинать будешь?

— Не буду, — ответил Митька и с видом пограничного пса уселся за стол.

— Что будешь делать?

— Нужно быть начеку! — произнес он назидательно и забарабанил пальцами по столу.

— Пойдешь на пробежку?

— Не сейчас.

В тот вечер Митька был в ударе: он явно испытывал удовольствие от собственной значимости, но еще больше его вдохновляла моя готовность бегать вместе с ним и то, что только от него зависело, когда и в каком направлении мы побежим. Порой у него возникало желание поиграть в догонялки, тогда он первым выбегал из дома и прятался в разных местах. Забег продолжался всю ночь. Уже светало, когда измотанная и простывшая, я доползла до кресла, укрылась старой шубой и провалилась в мутный сон. Все чаще хлопала входная дверь, но я уже не поднималась с места, не обращала внимания на этот шалый марафон. Когда Митька рухнул на диван, я бережно сняла с него ботинки, стянула мокрые носки и обнаружила большие водянистые круги на месте сухожилий. Что это такое, я не знала, но на всякий случай вызвала врача. Неотложка приехала часа через два, когда Митька был в очередном забеге. Врач пожала плечами, посоветовала купить обогреватель и улетучилась в несвойственном ей скоростном режиме.

Новый день навалился мигренью и дрожью в коленях. Ватные пальцы слушались плохо, глаза слезились от газа и недосыпа. Я поковырялась в каше и залезла под душ. В комнатах стало заметно теплей, и только конфорки чадили все больше, вызывая все новые приступы кашля. Утром Митька пропал основательно и надолго. Явился только к обеду, есть отказался, спать тоже. На этот раз он не был столь благодушен: глаза светились злобой, агрессия читалась в каждом жесте.

— Ты меня сдала, — начал он с порога.

— Когда бы успела? Весь день сижу дома. Вот, кашу тебе сварила, будешь?

— К твоей стряпне я больше не притронусь, — огрызнулся Митька.

— Тогда ешь это, — я подошла к холодильнику и достала тарелку с холодными пирожками.

На пирожки Митька даже не взглянул.

— У меня кончились таблетки, — заявил он.

— Слава Богу! Стимуляторы тебе нужны сейчас меньше всего.

Митька прошелся по кухне, остановился у окна и глубокомысленно изрек:

— Пойду куплю себе водки.

— Может, чаю попьешь? — предложила я.

— Может, сама попьешь своего чаю! — с этими словами он схватил мою чашку и швырнул ее об стену. Осколки посыпались на пол, стена окрасилась цветом заварки.

Я отыскала щетку и совок:

— Давай не будем больше бить посуду!

Митька злобно оглядел учиненный им бардак и вышел с кухни. Пока я отмывала пятна, он кому-то звонил, долго объяснял, как уйти от погони и советовал лечь на дно. Скорей всего, он снова разговаривал с гудками, а наговорившись, ушел за водкой. На этот раз я за ним не пошла, разумно полагая, что днем ему грозит разве что привод в милицию. Меня этот вариант уже устраивал — с чего-то надо было начинать… Я отыскала теткин телефон и набрала номер клиники. Мне тут же сообщили, что тетка в отпуске и будет через три недели. Теперь оставалось сидеть и ждать, когда у Митьки закончатся деньги.

За дверью послышался стук, похожий на падение. Я выскочила на площадку и обнаружила Оксанку с мешком картошки.

— Помочь? — спросила я.

— Справлюсь, — ответила Оксанка, отдуваясь, — Сама-то как?

— С Митькой совсем плохо.

— Чего в больницу не отправишь? — она вытерла лоб и взялась за мешок.

— Не хочет он в больницу, — я подхватила мешок и потащила его волоком через дверной проем, — По нашим законам, он должен сначала кого-нибудь грохнуть.

— Что ты говоришь? — изумилась Оксана, — Не боишься, что он грохнет, к примеру, тебя?

— Честно говоря, я кандидат номер один. Он уже шьет мне диверсию и шпионаж.

— Чего ж ты с ним сидишь?

— Боюсь оставлять одного. Ночью его самого могут грохнуть или избить и бросить на морозе.

— Ты, мать, дура набитая! — констатировала Оксанка, — Ладно, сейчас разгружусь и занесу тебе телефон нарколога — весной кодировала Ваську.

Я вернулась в квартиру, достала тряпку и ведро, чтобы к приходу Оксанки полы не выглядели полем боя.

Митька нарисовался минут через десять, прислонился к стене, шумно втянул носом воздух:

— Пахнет изменой!

— Господи, сейчас опять начнет строить!

— Кто у нас был? — сощурился он.

— Подумай сам, кому ты нужен? — ответила я, выжимая тряпку.

— Уходим в несознанку?

— Ну все, с меня хватит! — выдохнула я и бросила тряпку на пол, — Я устала, я спать хочу, мне к Алисе пора. Живи тут как знаешь, а я ухожу!

— Ах, вон оно что! Бежишь доложить, что я прибыл на место? — зашипел Митька, — Ничего у тебя не выйдет! — он раскинул руки, преграждая мне путь.

В дверь позвонили, и я услышала тревожный голос Оксанки:

— Ника, у вас все в порядке?

— Нет! — крикнула я, отступая назад.

— Митя, — ласково заговорила Оксана, — это я, твоя соседка. Ты моего сына крестил, помнишь? Кума я ваша, пусти меня в дом.

— Не пущу, — заорал Митька, — вы тут все заодно!

— Митенька, я только поговорить…

— Я сам разберусь со своей женой! — завопил Митька и двинулся на меня.

— Оксана, — крикнула я, — караул! Он думает, что я привела сюда хвост!

— Держись! — закричала Оксанка и бросилась к лифту.

Митька вытянул руку, схватил меня за горло и прижал к стене:

— Будешь колоться?

— Буду, — прохрипела я.

— Так-то лучше, — Митька бросил мое горло, пихнул меня в грудь и отчалил на кухню.

Там он долго возился с графином, пытаясь налить себе воды, графин выскользнул на пол и раскололся на части.

В дверь снова позвонили. Митька поднял осколок графина:

— Кто там? — спросил он писклявым голосом.

— Это я, Оксана.

— Ступай прочь, а то зарежу твою подружку! — пригрозил Митька и нацелил на меня острие.