Книга По ту сторону, страница 101 – Инга Андрианова

— Уже идем? — расстроился Антон.

— Можешь остаться, я пока схожу к Алисе.

— Вот и хорошо, — обрадовался он, — я тебе позвоню.

Часа пару часов он действительно позвонил и, уложив Алису спать, я покатила на Плющиху.

Антон включил зажигание и произнес довольным тоном:

— Во вторник Сашка едет в Киев, а мы пока займемся Мексикой.

— Антон, я не хочу лететь.

— Почему?

— Мне хочется отдохнуть от Леры.

— А мне хочется побыть с братом.

— Побыть с сыном, побыть с братом — у тебя просто мания.

— Как хочешь, так и называй — это мои самые близкие люди.

— А я?

— Что ты?

— На каком от тебя расстоянии?

— Да что на тебя нашло? Я провожу с тобой дни и ночи. Чего тебе не хватает?

В ответ я грустно усмехнулась:

— Так сразу и не скажешь… Все у меня есть: семья, любящий муж, покой, уважение.

— Уважение, между прочим, с небес не падает, — вставил Антон, — его нужно завоевать.

— Как это делает Лера?

— А что касается штампа в паспорте, — мою последнюю реплику Антон оставил без внимания, — так это — формальность, главное — доверие.

— Что ж ты так держишься за эту формальность? Скоро год, как ушел, а все никак не разведешься.

— Для сына это будет ударом.

— Господи, опять он за свое!

Наши споры перешли в хроническую фазу. Любое упоминание о разводе приводило Антона в уныние. Он тут же начинал вещать об эфемерности уз, о формальности брака и всех достоинствах свободных отношений. Тем временем штамп в его паспорте красноречиво доказывал обратное. Кончалось всегда одинаково: я уходила навсегда, Антон методично меня возвращал, уговаривал потерпеть, подождать, пока сын окончательно не повзрослеет.

В конце недели Сашка улетел в командировку. Валерия с головой ушла в салоны красоты и временно о нас забыла.

Нечаянная поездка на дачу без красавицы Валерии стала подарком судьбы, и в припадке эйфории я уговорила Антона съехать с трассы.

— Нам скоро выбирать проект, — слукавила я, — Давай посмотрим, что строят приличные люди.

— Для этого нужно ездить по другой дороге, — хмыкнул Антон.

Мое генетическое отвращение к Рублевке и тому абсурду, что возводился там на плохо отмытые деньги, вылилось в симпатию к спокойному и респектабельному Новорижскому шоссе. Там на покатых склонах Истры росли себе особнячки, лишенные нелепостей и пошлостей гламура.

Золотой дождь, в котором купалась Валерия, тот пафос, к которому ее влекло, вызывали изжогу, как от плохо приготовленного и страшно калорийного блюда. Оценить вкус Валерии можно было, побывав в ее доме. Эта несуразная квартира служила наглядным примером того, как при колоссальных средствах можно выглядеть жалко.

— Эх, поселиться бы здесь! — мы проезжали симпатичный сад с массивными липами и рыжими кленами.

— Мы будем жить рядом с Сашкой, — обнадежил Антон.

— И сутки напролет выглядывать за дверь, — добавила я.

— Почему?

— Потому что за дверью всегда будет Лера.

— Далась тебе Лера! — буркнул Антон, — Меня она интересует меньше всего.

— Тебе придется с ней считаться, когда она станет твоим ежедневным кошмаром, когда начнет вмешиваться во все твои дела, с утра и до ночи учить тебя жизни!

— Ну и пусть! Меня это мало тревожит, — Антон шлепнул рукой по баранке и с беспечным видом развернул машину.

— Зато тревожит меня!

— Давай оставим все как есть!

Я с удивлением смотрела на Антона:

— Ты действительно веришь, что рядом с ней можно жить в мире?

— Главное, чтобы мир был у нас, — брякнул он, — остальное — вторично.

— Вспомни об этом, когда пойдешь лизать Амине задницу, — фыркнула я.

Антон надулся, замолчал. Мы проехали до моста и свернули на трассу. В машине стало скучно, и я нарушила молчанье:

— Что там слышно про Мексику?

— Завтра едем заказывать тур, — поведал Антон.

— Ну, а как тебе дома на Истре?

Антон заметно расслабился и заговорил о дизайне. Воспоминание о ссоре быстро улетучилось, и дорога домой снова стала приятной.

Еще затемно мы вернулись в Москву. Ужинать не стали. Антон достал бокалы, открыл бутылку вина.

— Давай за поездку! — предложил он.

Мы чокнулись, но выпить не успели — зазвонил телефон, и я сняла трубку. Голос Леры странно дрожал:

— Ника, позови Антона.

— Что-то случилось?

— Позови Антона! — повторила она.

Я молча протянула трубку и равнодушно отвернулась. Какое-то время Антон слушал Леру, потом вскочил и побелел как мел.

— Что? Что случилось?

— Сашка разбился — попал в ДТП.

— Жив?

— Жив. Я еду в Киев.

— Я с тобой.

— Тогда — в кассы. Нужно срочно достать три билета…

Валерия металась по квартире. Элла Ильинична сидела на диване. Дмитрий Иванович стоял у окна. Паника читалась на всех лицах.

— Вылетаем через два часа, времени на сборы нет. Берем только документы, все остальное купим на месте, — проговорил Антон ровным голосом.

Лера зашла в свою комнату, а через секунду вышла оттуда с сумкой в руках.

— Позвоните, как только появятся новости, — голос Эллы Ильиничны сорвался, и она заплакала.

В дверях появились испуганные дети.

— Мама, уложи Женьку спать! — крикнула Лера уже из прихожей.

Мы молча оделись, по-солдатски сдержанно простились и тихо вышли из квартиры.

— Лера, что произошло, и кто тебе звонил? — нарушил молчание Антон.

— Звонил Беляков, сказал, что Шурик в больнице.

— Теперь подробности! — велел Антон, и Лера послушно кивнула.

В машине ехало пять человек: сам Сашка, его друг Беляков, заезжий московский банкир и Наташка, жена Белякова. Не доезжая аэропорта, машина вылетела на встречную полосу и там перевернулась. Трое пассажиров и водитель выбрались сами, и только Сашка остался в салоне. Беляков вытащил его через окно, после чего вызвал скорую.

На этом рассказ Леры окончился, и до аэропорта мы ехали молча.

Несмотря на поздний час самолет был забит до отказа. Мы заняли места и погрузились каждый в свои мысли. Говорить не хотелось, напряжение сводило с ума. Весь полет Лера перебирала в сумке какие-то бумажки, но делала это, скорее, механически. Антон смотрел вперед мучительным напряженным взглядом. Обращаясь, то к одному, то к другому, я пыталась вывести их из ступора. Лера легко шла на контакт и чаще отвлекалась, Антон отвечал односложно, а когда объявили посадку, неожиданно наклонился вперед и беззвучно разрыдался. Глядя на него, Лера окончательно пала духом.