Книга Прекрасная Габриэль, страница 88 – Огюст Маке

— Любезный Бриссак, — сказала она, когда они остались одни, — я приехала открыть вам свое сердце. Мы ведь старые друзья.

— Еще не такие старые, — сказал граф с убийственным взглядом.

— Беарнец к нам подходит, испанец нас забавляет, парижане колеблются, надо нанести большой удар.

«И она тоже», — подумал Бриссак.

— Надо помочь мне принудить парламент посадить на трон моего племянника Гиза.

— Э! Э!

— Разве вы с этим не согласны?

— Вы знаете, герцогиня, что я всегда согласен с вами, но это трудно. Испанцы также хотят французского трона.

— Это не самое трудное, потому что испанцы помогают нам выдать замуж инфанту, не догадываясь о том — с их фантазией! Но надо де Майенна заставить согласиться обвенчать его племянника. Он не поддается на это, а между тем без него обойтись нельзя.

— Я думаю, это господин Парижа.

— Неужели? — спросила герцогиня.

— До такой степени, что без него ни один лигер не пойдет…

— Я это предвидела; сделайте мне удовольствие, пойдемте со мной к нему; вы ведь за меня, не правда ли, а не за него?

— Еще бы!

— Вы независимы. О, ваши войска повинуются только вам!

— Хотел бы я посмотреть, чтобы было иначе.

— Этого для меня достаточно. Объявите просто моему брату то, что вы мне сказали, в четырех словах.

— И он согласится?

— Что же ему делать между вами и испанцами?

— Вы ангел ума. Я одеваюсь.

— Я вас жду, — сказала герцогиня, с любезной улыбкой проходя в смежную комнату.

Герцог Фериа воротился и очень удивился, найдя тут еще герцогиню, и еще более удивился, когда Бриссак объявил ему, что герцогиня Монпансье едет вместе с ним к герцогу де Майенну.

Герцог нахмурил брови и хотел задать Бриссаку несколько вопросов, но тот уже подал герцогине руку, обтянутую перчаткой. Он повел ее к носилкам, сам сел на лошадь, и три отряда отправились к отелю де Майенна. Мы говорим «три отряда» единственно из вежливости к парижской партии, потому что ее представлял только Бриссак, лакей и солдат.

Дорогою Бриссак свободно разговаривал то с герцогом, то с герцогиней, подмигивая ей, улыбаясь ему, так что привел в восторг обоих.

Приехали к де Майенну. Там странное зрелище представилось глазам трех партий. Слуги седлали лошадей, носили сундуки и портфели; множество людей сталкивалось на лестнице, все двери были открыты; везде царствовали беспорядок, деятельность, суматоха.

— Что это значит? — спросил герцог Фериа.

— Мы сейчас узнаем! — вскричала герцогиня Монпансье, поспешно всходя на лестницу, которая вела в кабинет ее брата.

Она нашла герцога совсем одетым; его огромное брюхо было стянуто портупеей, на голове была шляпа; он только что запирал шкатулку, которую брал его камердинер. Герцог де Майенн, несмотря на свою страшную полноту, был проворен, и глаза его блистали неиссякаемым огнем под густыми бровями.

— Это моя сестра! — закричал он с притворным удивлением, увидев буйную герцогиню. — И герцог Фериа!.. Здравствуй, сестра. Герцог, я кланяюсь вам. А, это ты Бриссак.

Говоря таким образом, де Майенн застегивал плащ и надевал перчатки.

— Вы как будто уезжаете, брат, — сказала герцогиня.

— Мы недолго вас задержим, — сказал испанец.

— Да, — спокойно отвечал де Майенн, — я уезжаю.

— Вы желаете, чтобы мы подождали вашего возвращения? — вскричал герцог Фериа.

— Вам пришлось бы ждать слишком долго, — отвечал де Майенн с тем же спокойствием.

— Куда же вы едете, монсеньор? — спросили оба гостя с беспокойством.

— В Артура.

— Вы уезжаете? — закричала герцогиня.

— Вы оставляете Париж? — воскликнул герцог.

— Как видите, — отвечал толстый герцог, между тем как Бриссак в углу не сводил глаз с этой любопытной сцены.

— Это невозможно! — прибавила герцогиня Монпансье.

— Вы не можете бросить ваших союзников! — сказал испанец, посинев от испуга.

— Я никого не бросаю, — отвечал де Майенн. — Вы довольно здесь сильны, чтобы обойтись без меня, между тем как в провинции нужно мое присутствие. Вы не знаете разве, что де Вальроа сдал Руан королю, что Лион сам сдался? Если Париж сделает это? Послушайте, господа!

— О, никогда! — заревела герцогиня.

— Мы здесь, — с бешенством сказал испанец.

— Если вы здесь, — сказал де Майенн, — тем более причины, чтобы я отправился в другое место.

— Но объясните мне, брат…

— Извольте, сестра.

— Монсеньор, — прибавил герцог Фериа, — именем короля, моего повелителя…

— Я имею честь отвечать вам, милостивый государь, — сухо перебил де Майенн, — что король, ваш повелитель, пусть поступает, как хочет, а я — как могу. Я ведь не испанец, насколько мне известно.

— Но здесь есть гарнизон испанский, ваш союзник.

— В кабинете обошлись без меня — и на поле битвы обойдутся, — сказал де Майенн.

— Монсеньор, поймем друг друга.

— Я совершенно понимаю себя. Ваш покорнейший слуга.

— Вы дезертируете, — сказал испанец с бешенством.

— Я нахожу вас пресмешным, — вскричал де Майенн, покраснев от гнева. — Как вы смеете говорить языком, на котором вы говорите так дурно? Я дезертирую, говорите вы… Узнайте, что во Франции называют дезертиром того, кто бросает французскую службу. Защищайте ваши ворота, у вас есть деньги и солдаты. А я еду с женой и детьми. Берегите себя, а я буду беречь себя.

Герцог Фериа обернулся к Бриссаку.

— Вы допустите, чтобы герцог оставил нас в таком затруднении?

— Что же мне делать? — возразил губернатор добродушно. — Монсеньор — мой начальник.

— Представьте ему по крайней мере…

— Избавьте Бриссака от речей, он не оратор, и требуйте от него то, что он умеет делать. Я назначил его парижским губернатором, пусть его распоряжается. Вы желали объяснений, — обратился он к герцогине, — вот они.

— Я жду других, — прошептала она, вне себя от бешенства.

Герцог Фериа понял, что его высылают. Он находился в ужасном недоумении. Отъезд де Майенна был смертельным ударом для Лиги. Она состояла из двух элементов: из французского и испанского, и только первый заставлял лигеров терпеть второй; этот отшитый элемент изменял лигу в иностранное владычество. Не было уже французов против французов. Франция обрисовывалась с одной стороны, Испания с другой; Филипп II не предвидел этого решения.

Сама герцогиня его не подозревала; ее бледность и нервный трепет достаточно это показывали. Когда герцог испанский, дрожа, растерявшись, вертелся туда и сюда, не решаясь уйти, несмотря на тройной поклон, сделанный ему де Майенном, герцогиня шепнула ему: