Онлайн книга «Мужские сны»
|
– Ну что ж. Вместе даже веселее. Но чур не мешать. – Хорошо. – Пошли к отцу Алексею, пообедаем. – Он что, сам готовит? – Ну зачем? У него матушка есть и двое детей. Все честь по чести. Он же православный священник. А это его будущий приход. Осенью примет первых прихожан. – А где они живут? Неужели в этом флигельке? – Пока больше негде. Но администрация обещала что-нибудь придумать. Они поднялись на гору, прошли мимо старого погоста с покосившимися крестами и постучали в двери флигеля. – Проходите, не стесняйтесь! – ответил отец Алексей, с радушной улыбкой встречая гостей. На нем были старые брюки и такая же рубашка. И то, и другое заляпано глиной и известью. – Вот, печку пытаюсь переложить. Дымит, чтоб ей пусто было! На маленькой кухоньке невозможно повернуться. Печь наполовину разобрана. Рядом сложены в штабель старые кирпичи. Тут же стоят ржавое ведро с водой и корыто с глиной, лежат инструменты. Из комнаты к ним вышла матушка, высокая молодая женщина с круглым белым лицом, высокой грудью, плавными движениями. Поздоровалась. Андрей познакомил их: – Это Татьяна. А это наша матушка Ирина. Матушка смутилась. Она была явно моложе Татьяны, лет, наверное, на десять. – Называйте меня просто Ириной. Хорошо? – попросила она Татьяну. – Хорошо, – улыбнулась Татьяна. Пока Ирина собирала на стол, отец Алексей умылся, переоделся в джинсовую рубашку, старые, потертые джинсы и кроссовки. – А как же вы без печки обходитесь? – спросила Татьяна. – А зачем она летом? Я на плитке готовлю, – спокойно ответила Ирина. – Ребята сейчас в лагере отдыхают, во вторую смену, так что никаких забот. Татьяна подумала, что забот у нее, конечно же, полно. Каждый день на плитке готовить для двоих мужчин – это ли не забота? Перекрестившись, все сели за стол. Сначала съели по тарелке щей из крапивы и щавеля, затем приступили к жаренным в сухарях и сметане карасям с картофельным пюре. Давно Татьяна не ела такой вкусной еды. А может, особый вкус ей придавала теплая, почти семейная обстановка, царящая за столом? Батюшка ел с аппетитом, хваля хозяйку за умение, но не захваливал. Во всем он знал меру: ел с удовольствием, но не жадно, шутил и смеялся, но никого не обижая, не высмеивая. – Ну как вам караси? – спросил он Татьяну. – Очень вкусные. Я ни разу таких не ела, – искренне ответила она. – Сегодня мы с Андреем на зорьке посидели, и всего-то час с небольшим, так ведь? – Андрей кивнул. – И вот пожалуйста – на большую сковороду наловили. Завтра, даст Бог, снова пойдем. Здесь, говорят, и щука водится. Надо места только знать. Мужчины, отобедав, вышли на свежий воздух, сели на лавочку. Андрей курил, а батюшка отдыхал, благостно наблюдая за игрой стрижей в высоком небе. Женщины вынесли грязную посуду во двор, где стоял покрытый старой клеенкой стол, и приступили к мытью. Ирина мыла, а Татьяна вытирала тарелки широким льняным полотенцем. – Хорошо тут у вас. Тихо, – сказала Татьяна, вытирая тарелку с красной каемкой. – Летом везде хорошо, – вздохнула Ирина, но продолжать не стала. Татьяна и без слов поняла, что тревожит молодую матушку. Как они вчетвером будут зимовать в этом домишке, продуваемом наверняка и промерзаемом насквозь? Про себя она твердо решила помочь семье священника. Ирина нашла для Татьяны старый тренировочный костюм и стоптанные, но еще крепкие туфли на низком каблуке. На голову подала свой ситцевый платочек, чистенький, глаженый. В таком виде Татьяна отправилась с Андреем в церковь. Для нее сразу же нашлась работа. На полу повсюду валялись куски старой штукатурки, кирпичные осколки и прочий мусор. Татьяна собирала его в ведра и выносила на улицу, где вываливала в большой деревянный короб. Затем, когда все крупное было убрано, она приступила к подметанию. Вооружившись метлой, совком и ведром с водой, чтобы не поднимать пыль, она тщательно вымела кирпичную крошку и песок. Помещение преобразилось после ее уборки. Стало намного уютнее, светлее. Все это время она ни разу не подала голоса, чтобы не мешать Андрею, и работу свою старалась делать как можно тише. Интуитивно она поняла, что, штукатуря стену, он творит в голове и, наверное, в душе другую, более возвышенную работу – додумывает в деталях сюжет будущей картины, которая предстанет верующим с этой стены. Задача художника – так изобразить библейский сюжет, чтобы сердца верующих еще сильнее любили Бога, души наполнялись светом духовной радости, а вера их укреплялась. Вечером она возвращалась в дом к родственникам, находясь в приподнятом настроении, и даже не предполагала, каким ледяным душем ее сейчас окатят. Неслышно войдя в дом, она поднялась к себе в комнату, взяла халат и только начала спускаться обратно, чтобы пойти в ванную и принять душ, как услышала крик Надежды, раздавшийся из супружеской спальни: – Куда это ты намылился, а? Рубаху, вишь, новую напялил, прям жених, не иначе! Опять за ней поперся? И не стыдно тебе? – Ты чего, ополоумела? – ответил голос Виталия, но как-то неуверенно, даже слегка трусовато. – Сам ты ополоумел на старости лет! Думаешь, ничего не знаю? Да все я знаю прекрасно. Что зенки вылупил? Мне Санька-седой давно про вас рассказал, про любовь вашу. Я только молчала, ничего тебе не говорила. Это надо же, а! Чего только в жизни не бывает! Родственники, брат с сестрой, и нате, пожалуйста, в любовь ударились! Скажи кому, засмеют! Видела я, как вы под Добрынина изгибались. «Не сыпь мне соль на спину…» Тьфу! Стыдоба! – Заткнись, стерва! – Что?! Я еще и стерва, оказывается? Это ты стервятник ощипанный! А ну-ка скажи мне, муженек. – В голосе Надежды появились ядовито-угрожающие нотки. – Скажи мне, куда вы с ней вчера после обеда ходили? По каким кустам шастали? Мне добрые люди глазато раскрыли. Говорят: твой-то следом за сестрой в Красный бор помчался, только пыль столбом! Ну? – Я этим твоим «добрым людям» ноги выдерну, так и знай! – Ой-ой, как страшно! Не подходи! – вдруг взвизгнула Надежда и выскочила из спальни. Татьяна уже была в своей комнате и собирала вещи, а внизу хлопали двери, визжала Надежда, гремел голос Виталия. Павла Федоровича, очевидно, дома не было. И слава Богу! Татьяна дождалась, пока все не стихло, осторожно открыла дверь, выглянула, прислушалась. Где-то внизу всхлипывала Надежда. Виталий, наверное, ушел. Татьяна спустилась с лестницы, вышла во двор, пошла по розовой дорожке к калитке. Ей навстречу шел Павел Федорович. – Ты это куда? Вот те раз! Ни слова, ни полслова – и уезжать? Как же так, Танюха? Обидел кто тебя? Что-то ты больно хмурая. А ну-ка пошли в дом! – Нет, – твердо сказала Татьяна. – Хватит, загостилась. Пора и честь знать. – Ну что же. Пора так пора, – сухо ответил дядя Паша и отвернулся. – Прощай, коли так. Видно, плохо мы тебя встретили. Не угодили чем-то. |