Онлайн книга «Синдром Фауста»
|
Я чувствовал, как накапливается во мне злость. – Так уж устроен мир, Руди, – нравоучительно изрек Чарли и наморщил лоб. – Выигрываешь в удобстве, но проигрываешь в свободе. Это – как закон физики… Уж этого я не мог снести. – Эй-эй-эй! – подпрыгнул я на сиденье. – Ты что, в пророки подался, что ли? Не будь ханжой, Чарли! Тоже мне – нашел с кем блудить: с моралью?! Да эта блядь подмахнет любому, кто больше даст… – Обиделся! – усмехнулся он. – Нет, – успокоился я сразу: не мог я на него злиться. – Это так, ради справедливости… Скажи, а тебе самому не хотелось бы стать молодым, красивым, обаятельным? Чарли вздохнул и включил дворники, хотя не было никакого дождя. – Видишь ли… Я, конечно, совсем не против комфорта. И спокойствие тоже любою. Но менять реальность на мираж не собираюсь… Ладно, хватит пререкаться. У меня камень с души свалился, что ты выбрался… Тут перед нами снова появилась изукрашенная в немыслимые цвета консервная банка на колесах, и молодой негр перекрыл нам дорогу. – Ты только посмотри на себя, клоун сраный! – заорал он, пританцовывая на своем сиденье. – «Ягуар» у тебя белый, но рожа все равно черная. Хочешь, я трахну твою лакированную любовницу в жопу? Чарли, не моргнув глазом, пропустил наглеца, и тот, горделиво жестикулируя, обдал нас облаком вони и дыма. – Можно подумать, у тебя нет комплексов, – напомнил я Чарли. – Да посмотри ты только на свой «Ягуар»… На этот твой бриллиантовый перстень… На костюм от Версаче… Он сокрушенно вздохнул: – Наверное… Но на самом деле все куда проще: когда растешь в трущобе, дороже ценишь комфорт. Это было уже слишком: – Неужели? – подыздевнулся я. – Нищета, в которой рос ты, была обычной, понял? Банальной! Как у всех! А вот та интеллигентская нужда, которой я нажрался до отвала, в тысячу раз унизительней и хуже… Ему надоел наш спор: – Все, хватит, Руди! Отбой, баста! Но меня обуяло какое-то словесное буйство. Словно внутри внезапно начал извергаться слезливый вулкан. – Знаешь, что это такое? Когда стесняешься самого себя… Кладешь кусок хлеба в рот, как деликатес, а о тряпке мечтаешь, как о чем-то несбыточном… Чарли не знал, как меня остановить, и призвал на помощь Розу: – Но ведь Роза обшивала в Румынии партийную элиту… Мне было так жаль себя, что я чуть не всхлипнул: – А что это меняло? На тебя когда-нибудь смотрели как на лакея? – У лакея тоже есть свое собственное достоинство, – поднялся Чарли над окопом с белым флагом примирения в руках. – Но он не демонстрирует его, когда на службе… Слава богу, мы уже были на стоянке, и он затормозил. Мы вышли из машины, и Чарли скрежетнул ключом дистанционного управления. Одетый, как лорд-канцлер, клубный швейцар перед входной дверью склонился перед нами так, как если бы мы были двумя монархами. Чарли сунул ему в карман банкноту и небрежно прошел мимо. Я решил нанести ему внезапный элегантный удар. Тогда ведь победа по количеству очков будет присуждена мне. – Во сколько тебе обходится в год это пижонство? – с невинным видом спросил я. – В семьдесят пять тысяч, – недовольно буркнул он. Я заржал в полный голос. Чарли даже обернулся проверить: как на мое ржание среагировали старые клубные жопы, привыкшие к тишине и благопристойности. – Ублажаешь свое эго? Память о том, что в дни твоей молодости тебя бы не пустили сюда на порог? – Ну, и тебя тоже: ты ведь наполовину еврей, – парировал он мгновенно. И, пользуясь случаем, добавил: – С этой точки зрения – не так дорого… Внезапно перед нами возник метрдотель во фраке и белых, как у меня, перчатках. Встав в позу скрипичного ключа, он что-то зашептал Чарли на ухо. Тот согласно кивнул головой. Я с любопытством оглядывал зал. Дизайн подчеркнуто старомодный. Мебель слишком массивна. Рамы с пейзажами на стенах так же тяжеловесны, как и живопись. Чарли заметил мой взгляд. – О’кей, оставим все это: у тебя есть какие-то планы? – Нет, – честно признался я. – Желания? Я оживился: – О, этого в избытке, Чарли… – Тогда не так страшно, – усмехнулся он. – Поделишься? – Почему же нет? – пожал я плечами. – Плюнуть на опостылевший университет. Забыть о семье, которой фактически давно не существует. И заняться тем, что профукал. – Ты что, и впрямь собираешься стать за дирижерский пульт? Я пожал плечами и театрально вздернул брови: – Неважно. Просто хочу гореть, а не тлеть. Летать, а не ползать. Выразился ясно? – Уж куда ясней, – усмехнулся он. – Только ты чего-то недоговариваешь… – Не придумывай. Подоспел официант с бутылкой вина и плеснул на донышко бокала. Чарли сосредоточенно зажмурился и втянул глоток. Чуть прополоскав рот, он, немного подождав, кивнул: – Порядок!.. Какого года? – Девяносто пятого, – ответил официант учтиво. Он еще немножко поколдовал с бокалами, полюбовался на них издалека и отошел. Откинувшись на спинке неуклюжего и громоздкого стула, Чарли поскреб лоб: – Ничего я не придумываю. Просто хочу понять: ты что, собираешься возвратиться туда, в те наши далекие годы? Мне стало неприятно: он угодил в точку. Я взял со стола свой бокал с вином и слегка звякнул им по его бокалу. – Чир! [9] Он кивнул. Но неприятное ощущение исчезло, когда он проказливо качнул головой и улыбнулся. – А знаешь, если бы тогда не ты и не твой кларнет, никаким врачом я бы не был. Ведь пока я готовился к экзамену, ты работал за двоих. Я пренебрежительно махнул рукой. Он подумал о чем-то и, снова улыбнувшись, только на этот раз с грустцой, спросил: – А Лолу ты вспоминаешь иногда?.. Вот ведь кто тебя любил! Я слегка растерялся, но тут же взял себя в руки: – Оставь сантименты для своих дамочек, Чарли, – буркнул я. – Они размягчают слезные железы и вагину, но у мужчин от них не стоит… Он скривился и был прав: я сморозил пошлость. – Почему этот гомик пялит на меня глаза? – показал я глазами на борова за соседним столом в оглашенно дорогом костюме и с золотым «Роллексом» на руке. |