Книга Аустерия, страница 30 – Юлиан Стрыйковский

— Вы не видели моего папу?

Гершон обернулся.

Маленькая девочка тянула его за рукав.

— А кто твой папа?

— Меня зовут Лена Соловейчик. Моего папулю зовут Фроим Соловейчик, а мою мамулю зовут Хана Соловейчик. Мы живем на рыночной площади. Мой папа торгует вином. Вы его знаете?

— Знаю.

— И что будет дальше?

— Что ты имеешь в виду?

— Вы не понимаете?

— Сколько тебе лет?

— Мамуля спит. И три мои сестрички спят. Я самая старшая, и я не сплю. Вон она, моя мать, та, что храпит. Ужасно не люблю, когда храпят. Папа тоже не любит, когда храпят.

— Ты прекрасно говоришь по-польски. Наверно, у тебя в школе хорошие оценки.

— Э-э-э, не стоит об этом! Зачем, какой смысл? Правда? Но если вам уж очень хочется знать, оценки у меня не хорошие, а отличные. Но это не важно. Правда?

— Так ты, наверно, лучшая ученица в классе, да?

— Ну конечно!

— А всеобщую историю знаешь?

— Это мы еще не проходили.

— Но знаменитых исторических личностей знаешь?

— Ой, нет.

— Почему?

— А зачем они мне?

— Это же очень интересно…

— У меня другие заботы.

— У тебя — заботы? Ты ведь еще маленькая!

— Не такая уж и маленькая.

— И какие же у тебя заботы?

— Я не могу ночью спать и вижу разные вещи.

— Какие?

— Не скажу.

— Скажи, скажи.

— Не скажу. Вы все равно не поверите.

— Поверю.

— Вы знаете, что мы не здешние? Мы убежали из Кишинева.

— Знаю, но ты не можешь этого помнить.

— Сама я не помню, но все знаю. Знаю даже, что, если б не папуля, мамули сейчас не было бы в живых. Папуля взял топор, и казак испугался. Папуля ему сказал, что его убьет.

— И убил?

— Не знаю. Я спрошу у папы.

— Лучше не спрашивай.

— Почему?

— Не надо детям спрашивать про такие вещи.

— А вы меня почему спросили?

— Ложись спать.

— Я не буду спать.

— Почему?

— Потому что кто-то должен не спать.

— Именно ты?

— Вы не знаете мою мамулю. Она храпит. Она даже разговаривает во сне. Отец просыпается и сердится. Один раз мама сказала моей сестричке: «Сашка, надень брюки, на улице сильный мороз». Я ужасно смеялась. У меня нет ни одного брата. Очень жаль! А не сплю я, потому что я очень нервный ребенок. Мамуля водила меня к доктору.

— Ложись спать.

— Вы уже уходите?

— Да. Времени нет.

— Жаль. А я думала, вы еще со мной побудете. А когда будет время, придете?

— Приду. А что сказать твоему папуле?

— Ничего. Скажите, что я сплю.

— Ложись, я еще немножко подожду.

Ленка легла, прислонилась головой к мощному материнскому плечу.

Явдоха стояла на пороге коровника. Красные ноги широко расставлены.

— Не видела старика? — спросил сапожник Гершон.

— Ни.

— А где он может быть?

— Нэ знаю.

— Ксендз его ищет.

Явдоха пожала плечами.

Гершон оглядел двор. Никого. Только лошадь пекаря трясла пустой торбой.

Сапожник Гершон пошел в сторону сада. На него налетела запыхавшаяся Бланка, жена фотографа Вильфа.

— Не видели моего мужа? Он ходил за мной. А теперь я не знаю…

— Старого Тага там нет? — спросил сапожник Гершон.

Бланка не ответила и побежала к коровнику.

— Есть там кто-нибудь? — спросила у Явдохи.

Явдоха молчала.

Бланка сделала шаг вперед.

Явдоха заступила ей дорогу.

— Пропусти, — скривилась Бланка.

— Нэ пущу!

— Я прошу меня пропустить, — тихо сказала Бланка.

— Ни!

— Почему?

— Нэ пущу!

— Мне очень нужно!

Явдоха молчала.

Гершон вернулся из сада.

— Там никого нет. Только ваш муж…

— Скажите ей!.. — со злостью потребовала Бланка.

— Впусти ее, Явдоха.

Явдоха покачала головой.

— Я должна спрятаться.

— От кого?

— Ни о чем не спрашивайте. Я брошусь в ручей.

Э-э, он давно высох. А меня, Явдоха, тоже не впустишь? Кого ты там прячешь? Почему такая вредная? Есть там кто-нибудь или никого нет?

Девка молчала.

Сапожник Гершон попробовал переступить порог.

Явдоха раскинула руки:

— Нэ пущу!

— Не пустит! Ничего не поделаешь. Пойдемте отсюда. Драться я с ней не стану.

— Куда? — спросила Бланка.

— А от кого вы прячетесь?

— Не важно.

— Вас кто-то испугал?

— Да.

— Кто? Казак?

— Да.

— Он был один?

— Я не считала.

— Жаль. Может, вы видели гусара, а почудилось, что это казак? Признавайтесь.

— Не видела я никакого гусара. А… Может, вы где-нибудь видели?

— И я не видел.

— У меня ужасно болят ноги.

— Потому что вы босиком. Ноги штука нежная.

— Шагу не могу ступить.

— Хотите, отнесу вас? Представлю себе, что несу ребенка. Ну как?

— Не надо, дойду как-нибудь.

Со стороны сада бежал фотограф Вильф.

Бланка быстро вошла в сени, сапожник Гершон за ней.

— Где ты была? Я весь сад обыскал!

— Нигде не была.

— Босиком по мокрой траве! Ты простудишься!

— Отстань! Не простужусь!

— Иди наверх спать.

— Я не хочу спать.

— А что ты хочешь?

— Ничего! Оставь меня в покое!

— Может, зайдете ко мне… — Сапожник Гершон показал на дверь в сенях, напротив залы.

Явдоха выглянула во двор. Никого — если не считать лошади и повозки пекаря.