Книга Академия трех миров, страница 28 – Марго Генер

– Да, да. Моя мама вчера отправила меня сюда…

– Понимаю, понимаю… – кивая, отозвался мужчина. – Меня зовут Белозар Огневедович Дубовой. Я ректор Аркаимской Академии Чудес.

– Мама говорила о вас, – подтвердила я.

Взгляд ректора устремился в потолок на летающую люстру, которая плавно курсировала по периметру. Он протянул:

– Ах, ваша мама… Сколько прекрасных дней мы учились вместе в этой академии. До сих пор не понимаю, почему она предпочла того шамана…

– Шамана? – переспросила я и прикусила язык, вспомнив, что шаманом мама назвала отца.

Ректор, все еще задумчиво глядя в потолок, покивал.

– Ильвед Яснопольский, – сказал он. – Сильный шаман, чего уж. Статный. А как пел, как пел…

Мы с Рысей переглянулись, а ректор, спохватившись, кашлянул и опустил взгляд к нам.

– Впрочем, будет с нас предаваться несбывшимся мечтам. Итак, Есения, ваша мама звонила мне в смятении. Если честно, я пребываю в аналогичном состоянии. Потому что сам факт вашего появления в академии Аркаима, мягко сказать, внезапен.

Помня рассказы Беляны о том, как в людях проступает магия, когдаи что после этого им приходится делать, я с пониманием покивала и произнесла, кусая губы:

– Белозар Огневедович, мне уже известно, что я с заторможенным развитием.

Ректор чуть отклонился к спинке стула, выражение его лица сделалось делано сочувствующим, он с шумом выдохнул.

– Ну что вы, Есения, зачем на себя так наговаривать? Не с заторможенным, а… Скажем, с отложенным. Такое бывает. Нечасто, но встречается. Дар может проявиться из-за эмоционального потрясения.

Рыся, все это время молча сидевшая на стуле, мурлыкнула и подтвердила:

– Так и есть. Есения была крайне расстроена моим уходом из физического мира.

Ректор вежливо улыбнулся кошке и произнес:

– Вам он пошел на пользу, вы выглядите великолепно, а ваше окаемочное свечение очень изысканно. Голубой цвет прекрасно оттеняет белую шерсть.

Рыся благодарно улыбнулась, приподняв усики.

– О, вы очень любезны.

Теперь, когда Рыся разговаривала, мне стало понятно ее величавое поведение при жизни. Но в этот кабинет я пришла не затем, чтобы слушать, как моя кошка и ректор обмениваются любезностями.

Пришлось покашлять.

– Мне известно, что если дар проявляется поздно, то людям на него надевают оковы и отправляют обратно во внутренний мир, – заметила я и с выжиданием посмотрела на ректора, от нервозности чуть подавшись вперед. Колено мое от переживаний запрыгало, если бы не Рысина лапа, которая легла на него, я продолжила бы стучать пяткой по полу.

Несколько секунд Белозар Огневедович испытующе смотрел на меня, взгляд его поменялся. Если до этого он был равнодушным и немного заносчивым, то теперь стал похож на рентген, лучи которого с неприятным холодком проходят сквозь меня. Я заерзала и покосилась на дверь, поскольку желание немедленно покинуть кабинет возникло, как решение всех проблем. Но Рыся посмотрела на меня так строго, что я не посмела сдвинуться с места.

Ректор, наконец, проговорил:

– Ну-ка пройдемте сюда, Есения.

Он встал из-за стола и приблизился к одному из шкафов, после чего открыл большую тумбу внизу и выкатил из нее странный золотистый прибор, напоминающий одновременно микроскоп и макет строения Солнечной системы. На верхушке этой конструкции в специальной ложбинке лежало нечто вроде очков, но вместо дужек у них тонкие серебристые нити, соединяющиеся с прибором.