Книга Академия трех миров, страница 27 – Марго Генер

– Ах, как я скучаю по тем временам, – мечтательно произнесла кошка, а я покосилась на нее с озадаченностью, потому что не представляю, откуда ей известно, как тогда жилось.

Под беседу кошки и смотрителя мы пришли на самый верх академии и остановились у массивных деревянных дверей.

– Вам сюда, – пригласил меня смотритель и толкнул дверь.

Едва сдерживая дрожь, я перешагнула порог и оказалась в большом светлом кабинете из дуба. Посередине широкий стол, позади распахнутое настежь окно, по краям которого – до отказа забитые книгами два шкафа.

Рыся вошла со мной. Ее розовый носик деловито понюхал воздух, и Рыся сообщила:

– Ну что ж, в кабинете пахнет неплохо, хотя и слишком… Гм… Сладко. Это не может не радовать.

– Если бы пахло плохо, что-то поменялось бы? – вопросительно пробурчала я.

Кошка кивнула.

– Запах, моя дорогая сударыня, сказать может куда больше, чем глаза. Запах никогда не обманет.

Я хмыкнула.

– Скажи это тем, кто обливается литрами духов и дезодорантов.

– Это лишь тщетная попытка скрыть собственное амбре немытого тела, – поморщив мордочку, сообщила кошка и, пройдя вперед, запрыгнула на один из стульев перед дубовым столом. – Хороший нос такой обман всегда раскроет. Да что говорить, даже человеческий нос на это способен.

– Что-то не замечала я за собой способностей оценивать людей по запаху, – заметила я, вертя головой и рассматривая на стенах большие картины с изображением величественных мужчин и женщин в золотых струящихся одеждах.

Рыся облизнула лапку и умыла ею ухо.

– О, моя дорогая, ты глубоко заблуждаешься. Тебе же иногда совершенно беспричинно не нравятся некоторые люди? Или, наоборот, вызывают необъяснимую симпатию.

В голове всплыла недавняя стычка с Василисой, которая во мне вызвала совершенно определенные чувства. Потом вспомнился голубоглазый парень с косой-колосом, этот пугает до холодеющих ладоней. Но в медицинском колледже действительно со мной училась пара студентов, которые почему-то не нравились.

Я кивнула.

– Ну, допустим.

– Вот, – с победным видом заявила Рыся и помыла лапой второе ухо. – Это работает твой вомероназальный орган.

С сомнениемя покосилась на кошку, у которой морда как у ученого во время доклада, и сказала:

– Нет у человека такого органа.

– Есть, – уверенно отозвалась Рыся. – Просто у некоторых слабоват.

Я закатила глаза.

– И откуда ты все знаешь…

Мы бы и дальше продолжали спорить с Рысенькой, если бы в распахнутое широкое окно не ворвался поток ветра и не раскидал со стола бумаги. После чего на окно опустилась ненормально бледная тень, и через подоконник в кабинет шагнул высокий, поджарый мужчина на вид около пятидесяти лет, с желтыми вьющимися волосами, остриженными и аккуратно зачесанными назад. Пеньково-атласный костюм золотистого цвета туго обтягивал крепкие плечи. Светло-голубые глаза смотрели внимательно, а в углах губ морщинки, что значит, что он много хмурится.

Спрыгнув с подоконника, мужчина одернул края пиджака, и его губы растянулись в дежурной улыбке.

– Прошу прощения за задержку, – сообщил он. – Собрания ректората дело скучное, но нужное, – он сел за стол, держа спину ровно, и облокотился на столешницу. – Итак, полагаю, Есения Яснопольская?

Из-за эффектного появления я не сразу поняла, что обращаются ко мне, и лишь когда Рыся слева на стуле предупредительно покашляла, я захлопнула отвисшую челюсть и поторопилась ответить: