Книга Хозяйка поместья, или отвергнутая жена дракона, страница 15 – Мона Рэйн

Я с тревогой оглядела серые домишки. Кажется, они располагались слишком близко к берегу.

— Что тогда будет с деревней?

Утомившийся Тёртен махнул рукой.

— Воду сдерживает магический барьер. На камнях урожай не вырастишь, а земли рядом с рекой самые плодородные. Вот и поставили заслон, чтобы деревня могла обеспечивать себя и поместье.

Я с сомнением оглядела пейзаж. В надёжность невидимого барьера было сложно поверить.

Вопрос о лодках отпал у меня сам собой, когда мы приблизились к бурному потоку. Вода огибала валуны с безумной скоростью, шипела, пенилась и убегала вдаль. Любую лодку подхватит, как щепку, и разломает о камни. Я поморщилась, накидывая капюшон плаща.

— Как шумит.

— Ничего, придёт зима, станет потише, — прокряхтел управляющий. — Ну что, идём в деревню? Я загляну к старосте, а вы сможете осмотреться.

По дороге я обдумывала его слова.

— Зимой река замерзает?

Тёртен помрачнел.

— Местами, где течение спокойнее, лёд встаёт, но никогда не знаешь, насколько прочно. Были сорвиголовы, которые переходили Риксельву зимой. До другого берега дошлине все.

Понятно. Этот вариант тоже отпадает.

В деревне управляющий завернул к самому большому дому. Видимо, здесь и жил староста.

Заходить вместе с ним я не стала, вместо этого прошлась по улице — довольно широкой для маленького поселения, вымощённой камнем. Странное дело, деревня не казалась бедной: мостовая, добротные дома из камня и дерева, некоторые даже в два этажа. Но какой-то дух безнадёжности веял надо всем. Может, так угнетающе действовал тусклый серый свет, пробивавшийся сквозь облака, или непрестанный шум реки?

Людей не было видно, похоже, днём все были заняты работой. Никто не мешал мне ходить и рассматривать домики местных. Некоторые были украшены мозаикой из гальки. Один дом заинтересовал меня больше всего. На плоском камне в стене был изображён пейзаж — заснеженный горный пик в рамке из цветущих ветвей сливы. Я остановилась, рассматривая лёгкие и живые линии, и не заметила, как из дома вышел мужчина.

— Стало быть, не врут — в Грайхолде новая хозяйка? — хрипло рассмеялся он.

Я постаралась выглядеть дружелюбно.

— Не врут. Скажите, кто это рисовал?

— Да есть тут у нас один.

Мужчина махнул рукой и неожиданно чуть не упал. До меня дошло, что он, вероятно, не совсем трезв.

— Ху-дож-ник, — выговорил по слогам мой собеседник. — Занесло к нам неисправным артефактом перемещения.

Он хрипло засмеялся.

— Другой бы уже выл, а этот ничего — всё ходит, рисует. Правда, холсты уже все извёл, вот, за камни принялся.

У меня дрогнуло сердце. Похоже, у меня есть товарищ по несчастью.

Из дома выглянула худая женщина. Она всплеснула руками и выскочила, на ходу причитая и заталкивая мужчину в дом.

— Иди, иди домой живо! Ещё заразишь госпожу. Вы уж извините! Болезнь у нас, все болеют — и дети, и большие. Животом маются, да лихорадкой. Мужики вон придумали — буровкой лечиться. От всех бед у них одно лекарство. Иди уже, говорю!

— А как же доктор? — растерянно спросила я.

— Да нет у нас докторов, — вздохнула женщина. — Последний помер ещё при прежнем господине. Так и болезней почти не бывает, гостей-то нет. Сейчас вот только.Да ещё в позапрошлом годе было.

Я нахмурилась, чувствуя, как в груди закипает гнев.

Из дома выглянул худой и бледный ребёнок, и женщина скрылась, уговаривая его зайти обратно. Да и Тёртен уже махал мне рукой. Я поспешила к нему.