Книга Порченый подарок, страница 72 – Галина Чередий

— Красавица моя, я просто млею от того, что знаю: под этой твоей сдержанностью скрывается настоящее дикое пламя, — прошептал Бора мне на ухо, подводя к столу. — Друза наболтала кучу всякой чуши, и я понимаю, что совсем не думать об этом у тебя не выйдет. У меня бы не вышло. Однако я сказал правду: наша с ней история в прошлом, все, что есть ныне, — это крошка Гиса.

Бора подхватил меня на руки, и я уже подумала, что он пренебрежет моей просьбой и опять водрузит на свои колени. Но вместо этого он усадил меня одну во главе стола в большое кресло, потом аккуратно сдвинул его чуть в сторону и, отойдя на секунду, вернулся с табуретом без спинки, пристраиваясь рядом.

Моргнув недоуменно, я посмотрела на него, после обвела взглядом всех присутствующих, ожидая осуждения или просто шока от того, что, получается, выжила их предводителя с его места за столом, но, похоже, это никого не волновало особенно. Хотя краткими любопытными взглядами нас удостоили. Сделай нечто похожее мой дядюшка Окнерд, и это был бы едва ли не конец света и грандиозный скандал.

— И еще тебе следует запомнить, Ликоли, кое-что, — продолжил Бора нашу беседу как ни в чем не бывало. — Ты и я и то, что будет между нами, если судьба милостива, абсолютно иное, не то, что было у меня прежде с другими. И это не моя попытка принизить их, чтобы подобраться ближе к тебе с помощью лести. Всего лишь правда, и со временем ты поймешь разницу.

Хотела бы я все четко понимать уже сейчас, но и от слов супруга уверенность и спокойствие вернулись, отодвигая пока мысли о шаткости и неопределенности моего положения.

— Ты почему не сказал, что отдельного места для меня тут не предусмотрено? — тихо спросила, нарочно уходя от неприятной и малопонятной для меня пока темы, и кивнулана его табурет, на котором такой огромный мужчина выглядел немного комично, не теряя при этом ни капли своей привлекательности и грозности вида. — Там сидеть полагалось бы мне.

— С чего бы это? — поднял удивленно брови Бора и указал на спинку и подлокотники, окружившие меня, будто я была в глубоком гнезде. — Тут тебе ниоткуда не надует, так что все правильно.

Потянувшись к столу, он поставил перед нами обоими приличных размеров миску с каким-то белым и густым, очевидно, соусом, придвинул поближе еще несколько тарелок с парующими странными кусочками теста разной формы и вручил вилку.

— Сейчас научу тебя есть мое самое любимое блюдо — ушки, — с лучезарной, завораживающей меня улыбкой сообщил супруг и, наколов один из кусочков теста, окунул в соус и поднес к моему рту: — Пробуй. Прям сразу в рот, целиком!

Я послушалась, захватывая новое блюдо губами и подержала во рту, привыкая к мягкому, чуточку кисловатому вкусу соуса.

— Жуй, — скомандовал Бора, резко осипнув и не отрывая глаз от дерзкой капли, что медленно потекла по моему подбородку. Ужас, как неловко. Чем бы вытереть? — Я так хочу слизать это, но, боюсь, ты подавишься.

Последнее было сказано без всякого юмора и скорее отдавало скрытым томлением. Именно таким было ощущение, прокатившееся от самой моей макушки, на которой, кажется, зашевелились волосы, до низа живота и дальше до кончиков пальцев.

Стремительный импульс, что действительно чуть не заставил подавиться и оставил тянущее чувство внутри. Как будто я чего-то хочу очень-очень сильно, вот только понимание, что же это, все еще дико пугает меня и вынуждает усомниться в собственной нормальности. Ибо жаждать заполнить эту пустоту, что и порождает странные ощущения, точно зная, что это больно, совсем уж противоестественно.