Книга Лилия между тернами, страница 98 – Галина Чередий

Весь его немалый вес обрушивается на меня, но мне это нравится, потому что от этого судороги его тела становятся еще ощутимей, сливаясь с моими собственными.

— Ты убиваешь меня, Ники. Господи боже, ты меня, правда, убиваешь, — скрипучий шепот у моего уха, и Рим смещается, освобождая меня от тяжести и одновременно лишая ощущения полной здеаб близости.

Мы лежим, еще долго успокаивая наши дыхания.

— Ники, мне, пожалуй, нужно тебе кое-что сказать, — тихо говорит Римман и упирается еще влажным лбом в мое плечо.

Снизу доносится громкой стук, и голос Локи кричит:

— Босс, ты мне нужен. И это срочно!

— Да что же это такое! — в гневе подрывается с постели Римман. — Это, на хрен, не дом, а гребаный проходной двор какой-то!

Он обнаженным быстро подходит к двери и кричит:

— Локи, если это опять какая — нибудь дурацкая хрень, я клянусь, что оторву тебе что-то ненужное для твоей профессии!

— Римман, это правда важно! — вопит Локи.

— Я вернусь, — решительно тычет в меня пальцем Римман и, натягивая на ходу боксеры, исчезает из спальни.

Риммана нет около получаса, поэтому я одеваюсь и спускаюсь вниз. Их с Локи нет в доме. Выглянув в окно, я вижу Риммана, о чем-то спорящего с Леоном во дворе, и не могу оторвать взгляда от его почти обнаженного тела, залитого солнечным светом. Леон машет руками, что-то доказывает, а Рим хмурится и иногда машет головой, как будто ему это не нравится.

Оба то и дело оборачиваются на дом. Увидев меня в окне, Леон преувеличенно радостно улыбается, а Римман, поймав мой взгляд, мрачно смотрит, словно что-то мучительно взвешивая. Они представляют собой странную картинку. Преобразившийся из успешного и лощеного адвоката обратно в грубого байкера Локи в полной экипировке и Римман, одетый только в черные боксеры и собственную смуглую кожу, под которой при каждом малейшем движении перекатываются совершенные мускулы. В любом случае в моих глазах Римман выигрывал сто из ста, и вовсе не потому, что почти голый.

Леон продолжает что-то быстро говорить, и, наконец, Римман кивает. Потом он, не оглядываясь на Локи, идет к дому. Леон остается стоять во дворе, нервно покачиваясь с носка на пятку, и о чём-то тоже напряженно думает.

Я поворачиваюсь к вернувшемуся Римману, и он обнимает меня, прижав к прохладной после улицы груди. Он все еще задумчив.

— Что-то случилось? — спрашиваю я. — Что-то плохое?

Рим молчит и только наклонившись целует в шею.

— Ты обещала меня покормить, — неожиданно говорит он. — Я сейчас такой голодный, что способен съесть что угодно!

Он отпускает меня и идёт к столу, опять не желая встречаться со мной взглядом. Что же это такое? Раздражение и обида поднимают во мне голову. Я не могу понять этих его скачков настроения.

Вот только что он был таким близким и пронзительно нежным, полностью сосредоточенным на мне. И с его губ едва не сорвались слова, которые должны были значить что-то важное для него. Для нас обоих.

А сейчас передо мной новый Римман. Закрытый и даже более холодный, чем когда он орал и рычал на меня вначале. Я не знаю, как подступиться к нему, поэтому просто решаю подождать и иду разогревать еду.

— Моя еда — не что угодно, — пытаюсь я шутить. — Это очень вкусно.

Римман хмыкает и усаживается за стол. Ест он с таким аппетитом, что я понимаю — это снова попытка отвлечь меня от желания расспроситьего. Когда я мою посуду, он подходит сзади и обнимает меня.