Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 261 – Анна Гращенко

За разговором они не успели соскучиться, им было так интересно друг с другом, что даже воздух вокруг стал ощущаться теплее, приветливее. Когда рядом с ними опустилась на колени третья фигура, они не вздрогнули и не удивились, даже не прекратили общаться, лишь кивнули в знак приветствия, да Океан качнулся в бок, обнимая маму за талию. Милица чувствовала смятение и смущение, глядя на своих детей. Она шагнула в переход сразу же за ними, но пришлось поблуждать по мёртвому лесу, прежде чем она нашла их. Казалось, можно провести так вечность: глядя на них, улыбающихся, оживлённых разговором, перебивающих друг друга и смеющихся над глупыми шутками. Но в какой-то момент Красибор вскинул голову и вгляделся в небо: оно всё ещё было чёрным, однако на востоке уже занималась заря.

Он вздохнул глубоко, шумно, но без горечи. Крепко обнял Океана, поцеловал его в макушку и проговорил:

– Братик, мне пора. Когда мы снова увидимся, у меня будут новые истории для тебя.

– И про супергероев тоже?

– Про них – обязательно.

Они разомкнули объятия, и Красибор обратился к матери. Его речь была спокойной, ровной, но глаза не скрывалигрусти:

– Ты уверена в этом?

Она сдержанно кивнула и ответила, немного запинаясь:

– Обратного пути нет. Я должна исправить то, что сделала.

Красибор обнял её и сказал тихо, так, чтобы Океан не услышал:

– Я не могу ни оправдать, ни винить тебя. Но я, – он ощутил, что теряет самообладание, и сделал короткую паузу, чтобы выровнять дыхание, – тоже не хочу терять маму.

– Ведовской народ казнит меня.

– Ты заранее это знала.

– Да. Прости.

Красибор отстранился более резко, чем хотел, с силой сжал челюсти и сделал глубокий вдох. Его губы вытянулись в тонкую линию, ноздри раздувались от обиды, но вдруг одна единственная мысль вмиг его успокоила.

– Я в тот день вас обоих потерял, просто не понял этого.

Милица хотела что-то сказать, доказать, что раскаивается, но слов подобрать не смогла.

– Ты знаешь, как открыть дверь?

– Жанна сказала, что она откроется после прощания на живой стороне, – Милица отвела глаза, не найдя в себе достаточно смелости, чтобы встретить взгляд Красибора.

Он не стал говорить, что годами Океан сидел перед запертой дверью именно из-за неё – несгибаемое желание вернуть сына стало главным источником его же страданий. Милица и так это знала и накажет сама себя сильнее, чем кто-либо смог бы сделать это вместо неё.

– Хорошо, – только и ответил он. – Прощайте. Я очень, – он сделал паузу, перевёл взгляд с брата на мать и обратно, – люблю вас. Однажды свидимся.

Красибор ещё раз взглянул на небо, затем положил руки им на плечи и, посмотрев обоим в глаза в последний раз, молча встал и сделал два шага назад. Они были самыми тяжёлыми, на третьем шаге фигуры близких стали более размытыми, на четвёртом – исчезли, будто он сам не сидел с ними на мягкой подстилке из мха какую-то минуту назад. И только после этого ноги стало передвигать проще. Красибор не стал спорить с астралом по этому поводу, он на интуитивном уровне понял, что его время здесь пока что подходит к концу. Без труда вернувшись к двери с жжёными узорами – копии той, что терпеливо ждала своих жильцов в доме Бологовых – он потянул за ручку. Дверь без труда поддалась, тело окунулось в знакомую прохладу, а через мгновение на кожу легло почти летнее тепло, блуждавшее по дальневосточным землям.