Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 148 – Анна Гращенко

– Я ничего не сделала, – оправдывается Фима, не уверенная, что смогла произнести что-то сейчас, когда не ощущала даже собственного тела.

– Присмотрись, – отвечает шёпот, и звучит он удивительно тепло и мягко.

Будто не происходит сейчас вокруг катастрофы, не падают замертво измученные люди. Голос этот излучал любовь к Фиме даже сейчас. Не успев вдоволь удивиться этому,она резко переместилась в пространстве. Воздух лишь чуть качнулся – а она моментально преодолела расстояние в несколько десятков киллометров и очутилась на знакомом маяке, растворённая в чужом дыхании. На вершине здания, рядом с зелёным огнём, стояла она сама. Вокруг – множество начерченных мелом символов, в одной руке – гримуар, а в другой – маленькая детская ручка, которая отчаянно сжимает её.

Фиме – той, что парила в воздухе и лишь наблюдала за происходящим – нестерпимо захотелось заплакать, и мир тут же откликнулся на её порыв, собрав в небе тёмные тучи. Первые капли упали на землю, и картинка сменилась.

Сильный спазм сдавил желудок, и, будь она в человеческом облике, Фиму наверняка стошнило бы от прыжка в новое видение. Оно было совсем другим, но вызвало не меньшую тревогу. Первое, на что Фима обратила внимание – в воздухе она была одна. Перламутровые примеси исчезли, перезвона тоже не было слышно. Она вновь оказалась на маяке, но всё здесь поменялось. Она заметила Красибора – тот лежал на земле, закрывая кого-то своим телом. Его спина вздрагивала, и ещё через пару мгновений Фима услышала вой. Это был вопль, с которым человек отказывается принимать действительность и пытается выдавить из себя столько силы и боли, чтобы даже Бог и боги услышали его и дали шанс всё исправить. Те же самые тучи, что появились в первом видении, разразились ливнем, и когда Красибор поднял лицо каплям навстречу, Фима смогла разглядеть человека, что лежал у него в руках. Людей.

В первую минуту она увидела себя. Неподвижную, обожжённую, мёртвую. Красибор сжимал её плечи с такой силой, что, будь Фима живой, она непременно закричала бы от боли. Но вот раздался раскат грома – и на месте девушки оказался уже Роман. Он был чёрным от золы, местами кожа треснула и обнажила окровавленную плоть. Ещё один раскат – и вместо лучшего друга Красибор сжимал и тряс уже свою маму. У неё прямо из подбородка торчал украшенный самоцветами кинжал. Кровь лилась женщине на грудь, и Красибор весь в ней перепачкался, обнимая маму.

В какой-то момент его вой прекратился, и Фима поняла, что это случилось не из-за того, что он успокаивался, и лишь потому что кричать он больше не мог. Она, расталкивая молекулы кислорода, подплыла ближе и прислушалась. Перебиваемый громом, Красибор шептал, уткнувшисьв макушку попеременно каждому из погибших:

– Я не смогу быть один. Хочу быть с вами.

Фиме стало так больно, что она ощутила даже отголоски своего настоящего тела, которое крепко сжимала сейчас Хытр. Девушку били судороги, мышцы разрывало, лёгкие не работали, она задыхалась. Если бы не поддержка духа, тело Фимы уже давно не выдержало бы. Но дух держала её крепко, она пошла ва-банк и намеревалась довести дело до конца.

– Уж нет, – шептала Хытр с хищной улыбкой, и Фима слышала её голос, доносившийся издалека. – Ещё не всё. До конца смотри, мышонок, и не жалуйся потом, не ной.