Книга Никчемная жена, или супчик на каждый день, страница 31 – Екатерина Гераскина

— На любой стул.

Она показательно скривилась.

А я поняла, что Роберто, пусть и кривился, но у него это как-то было менее обидно. Тут же степень пренебрежения просто зашкаливала.

— Да.

— Убогость. Какая же тут убогость.

Матушка отодвинула стул. Сняла с шеи шёлковый и явно дорогой шарфик и постелила его на стул и только потом присела на краешек. Хотела поставить сумочку на стол. Но всё же оставила её на своих коленях.

Я села напротив.

— Вижу, что тут даже и уговаривать не надо. И так понимаешь, что это место не для тебя.

— Эм.

— Собирайся. Смени платье на нормальное, а эти лохмотья сожги, не дай бог тебя кто-то увидит в этом.

Она была уверена, что я последую за ней.

— Нет. Я никуда не поеду.

— Что? Мне кажется, я ослышалась, — матушка брезгливо посмотрела на меня.

— Я никуда не поеду. Мне тут нравится.

— Как была дурой недалёкой, так и осталась. Только раньше ты хотя бы не мыслила себя без дорогих тряпок, комфорта и роскоши, а сейчас тебя словно подменили.

Я вздрогнула. Статья о попаданке сразу же возникла в голове. Пришлось сжать зубы и просто помалкивать, выслушивая несправедливые обвинения этой женщины.

— …то сейчас для тебя норма — не пользоваться кремом, а что с твоими руками?

Я посмотрела на них. Чистые. Ногти короткие, но ухоженные.

— Они не покрыты цветом. Короткие, как у простолюдинки, а кожа?

— А что с ней?

— Она грубая. Ты как будто солдафон! И волосы твои наверняка давно не видели нормального ухода! Немедля собралась и прошла на выход! — последнее она просто выкрикнула.

— Мы с Саргоном разводимся. Я подписала договор, что через положенный по закону год мы расторгнем брак окончательно.

— Что-о-о?! — мать вскочила на стуле, положила руку на столешницу, позабыв о брезгливости, и нависла надо мной. — Никакого развода! Что с тобой будет после этого! Ты хоть подумала! Да тебя больше никто не возьмёт в жёны! Я итак приложила колоссальное количество средств и сил, чтобы он…

Но она замолчала.

Я прикусила губу, чтобы не наговорить лишнего — всё же женщина по-своему беспокоилась о дочери. У аристократов это нормальные вещи. Но ровно до тех пор, пока она не продолжила:

— Саргон уже урезал мои траты. Не ровен час — потребует оставить столичный особняк, и мне придётся вернуться за город в наш дом. И если надо, ты побежишь к нему, будешь умолять на коленях о прощении и возвращении недостойной никчёмной жены. Говорила я тебе не приглашать домой подруг и не оставлять их с мужем наедине. Так ты ж только и делала, что приглашала свою Стеллочку, — женщину перекосило от имени, кажется, моей подруги и, видимо, именно той, что стояла позади моего мужа, когда он выгонял меня из особняка.

А я вот не смотря на подачу подобного жизненного совета, была с ней согласна. Лучше не рисковать. Мне ли не знать насколько изобретательна может быть моя собственная подруга Светка.

— У той нет проблем с нравственностью. Она быстренько поняла, где теплее. Но у тебя не хватило на это мозгов. Так теперь будешь ползать у него в ногах и вымаливать прощение, а ещё думай своими куриными мозгами, как выгнать из его постели твою подружечку!

Она так злобно хлопнула по столу ладонью, что я подскочила.

А мамаша точно пойдёт на многое, чтобы я именно так и сделала.

И за что мне такая родительница.

— Вижу, ты прониклась моими словами. Но я добавлю...