Книга Замок серебряной розы, страница 3 – Анна Снегова

С тех пор моя жизнь превратилась в полный кошмар.

Потому что Ричард Винтерстоун видел во мне только маленького смешного Лягушонка

А я же каждую ночь видела, как заношу над ним кинжал. Каждую ночь просыпалась в слезах, потому что думала, что убила его. Сердце колотилось как ненормальное, мои руки тряслись, и только бешеная радость от наших недолгих встреч хоть как-то облегчала мою агонию.

Три долгих, бесконечных дня провели гости из другого мира у нас – и в эти три дня я как будто родилась заново. Каждый миг рядом я дышала, я радовалась, я смеялась и… любила. Тихо, молча, ни словом, ни жестом, ни взглядом… просто так, как умеют камни любить цветы. Как умеет море любить рассвет. Как умеет птица любить полёт.

Даже если родилась и жила в клетке.

Даже если никогда-никогда не пробовала даже расправить крылья.

Даже если небо видела только через решётчатый потолок.

Так я любила его.

И каждую, каждую ночь в своих снах я его убивала.

Это были слишком яркие и чёткие, слишком повторяющиеся в каждой детали сны, чтобы я не понимала, насколько это всё серьёзно.

Когда мы встречались снова, и он что-то рассказывал мне, снисходительно учил своей чужеземной игре «в шахматы»…

Когда провожал к моей комнате, чтобы «тебя, мелочь» не напугала темнота коридоров – и я изо всех сил подыгрывала, будто и впрямь такую как я может напугать какая-то там темнота…

Когда я смотрела на красивое, будто выточенное скульптором лицо, с которого не сходило задумчиво-тревожное выражение…

Я могла думать только об одном.

Я стану причиной его смерти. Занесу кинжал над ним, стоящим передо мной на коленях. Кровь будет на моих руках. И это – предопределённое и неизбежное будущее. Такое же неизбежное как то, что сегодня ночью мне снова приснится сон. Я пробовала не спать! Сутками пробовала. Но сон меня ждал, он караулил, когда я ослаблю оборону… и стоило отрубиться, не в силах сопротивляться больше… он тут же снова проникал мне в голову. А может, и жил там. Может, правда тот самый дар предвидения, который предки называли проклятием, остался в моей крови и через века настиг. За какие прегрешения? Я не знала.

Понимала только, что не имею права сдаться.

Я сделаю всё, чтобы Ричард Винтерстоун жил.

Даже если для этого мне придётся расстатьсяс ним навсегда. Хотя для меня теперь это будет – как будто сердце вырвать из груди и бросить, кровоточащее, себе под ноги.

Но я пошла и на это.

Чтобы прекратить весь этот бездонный ужас, я пошла на самую большую жертву.

Расстаться с ним и никогда больше не видеть.

Я думала, что так смогу избежать неизбежного. Если уйду, убегу от самой себя, от этой безнадёжной любви, от своего ужасного пророчества в пещеры Сольмивары, там моя душа наконец-то найдёт покой….

Она там нашла такой покой, что я чуть копыта не отбросила.

Как последняя дура, я самым идеальным образом поспособствовала тому, чтобы пророчество чуть не сбылось.

Мне сказали, здесь я найду покой. Что счастье – в избавлении от эмоций. Что они – корень всех моих бед. Что стоит лишь вернуться в чистый, первозданный, бесконечный Хаос, как я утрачу все цепи, которые приковывали мою душу к страстям бренной жизни.

Вот только забыли сказать об одной малости.

Вместо этих цепей мне заботливо выдадут новую – а вместе с ней ошейник. Когда я это осознала, было уже слишком поздно. Я пыталась бороться, когда почувствовала, как гиар в центре моего лба медленно, но верно, убаюкивает, обволакивает сладким шёпотом, сковывает волю, погружает в сладкую отраву, в болото вечного сна. Сна души, сна разума.