Книга Замки роз: нерассказанные истории, страница 158 – Анна Снегова

- Ни слова…

Дёргает завязки панталон, они с треском рвутся, ткань ползет вниз и сминается под натиском жёстких, горячих пальцев.

- …о разводе.

По влажной коже – медленно вниз.

И в меня.

И снова.

И снова.

- Моя. До конца наших дней. Ты поняла?

Какой властный, суровый голос. Но как нежны и сладки прикосновения.

- М-м-м-м…

- Я не слышу.

- Да…

- Что – «да»? – требовательно вопрошает мой повелитель своим хорошо поставленным королевским тоном.

От сводящего с ума контраста между голосом и тем, что творят с моим телом его пальцы, что-то взрывается внутри меня.

Всё тело вздрагивает, изгибается тугим луком – вцепляюсь ему в плечи, закусываю губы до крови, чтоб никто не слышал мучительного вскрика, вытягиваюсь вся в крепко держащих меня, прижимающих к твердой груди руках – и дрожу, дрожу, дрожу… Волна тепла по телу, до кончиков пальцев на ногах, до подушечек пальцев.

А он прижимает к себе так, до хруста костей, будто я и правда – самое большое сокровище в его жизни.

- Твоя… - касаюсь губами кончика уха. Больше не могу к нему – этим холодным «вы», которым пыталасьвымостить путь к неизбежной разлуке. Не после того, что было только что. Не после того, что происходит между нами этой безумной ночью. – Люблю…

Коротко выдыхает.

А потом разжимает руки.

Только для того, чтобы опуститься вниз. И целовать, целовать, целовать… по обнаженному животу, которого больше не скрывает совершенно задранная и скомканная неловким жгутом под грудью ночная рубашка. По впадине пупка, проникая в неё языком. И ниже, и ещё… и не кричать больше не получается… а руки тянут вниз ненужную, мокрую от влаги моего тела тряпку – последний барьер моей девичьей стыдливости.

А хотя какая, к морским дьяволам, стыдливость.

Я хочу своего мужчину каждой клеточкой тела, которое словно растворилось в ночной тьме, переродилось, вышло за пределы самого себя – и тянется, тянется, льнёт…

Он возвышается надо мной, я вижу лишь неясные очертания тёмного на тёмном, неподвижной массивной фигуры. Но взгляд его – тяжёлый, давящий как всегда, взгляд короля, взгляд смертельно опасного, но только не для меня мага-менталиста, ощущаю безошибочно. И как всегда эта тяжесть сводит с ума, она стала уже мне жизненно необходимой. Без неё – пустота. Без неё – мне смерть. Не хочу никогда и никуда отпускать. Хочу всего себе.

Выдыхаю через полуоткрытые губы.

И древним, как сама жизнь, самым женским на свете движением развожу ноги.

Он падает на меня, едва в последний момент соображает хоть немного принять вес на руки, чтоб не раздавить.

Моя мягкость

Его твёрдость.

Мы совпадаем идеально.

Хриплый шёпот мне в мокрую от пота шею:

- Жизнь моя, любовь моя, судьба моя… Я не думал, что и для меня возможно счастье. Что его будет столько.

Мне хочется повторить эти слова эхом для него.

Каждое. Каждое. Каждое слово.

Но мы больше не говорим. Замолкаем оба. Что-то происходит – почти священное. Как молитва. Как благословлённый небесами обряд.

Я чувствую всем телом столь необходимую мне тяжесть. И жар. И первое, самое жгучее, неторопливое движение. Принимаю, раскрываюсь, таю будто крем на солнце, растекаюсь, обволакиваю сладостью.

Почти не ощущаю боли. Она проходит быстро, уступая место удивлению, невыносимой нежности, до боли, до онемения пальцев.

Обнимаю руками и ногами, подаюсь навстречу каждому движению, ловлю кожей, там, где пульс, как стонетмне в шею, умираю и возрождаюсь заново от каждого рваного, тяжёлого, тугого движения в меня.