Книга Замки роз: нерассказанные истории, страница 12 – Анна Снегова

Как будто это я стояла под бирюзовым небом южного моря и отсчитывала последние минуты своей жизни. И как будто поцеловали меня.

Я понятия не имела, что чувствуешь, когда тебя касаются мужские губы.

Но то, как это было описано в книге… моему воображению хватило, чтобы представить.

Чтоб ей пусто было, этой Матильде!

Это слишком жестокая книга. Заставляет думать и мечтать о том, чего в моей жизни совершенно точно никогда-никогда не будет.

Но если я думала, что это было самое суровое испытание моей выдержки, то глубоко ошибалась.

Потому что дальше суровый и мужественный капитан унёс присмиревшую мятежницу в свою каюту…

И для меня наступили самые шокирующие и самые потрясающие десять книжных страниц в моей жизни.

Пожалуй, если бы на секунду представить, что я когда-нибудь бы вырвалась за пределы стен Обители и вышла замуж, и у меня были бы дочери, и дочери бы выросли и их пришла бы пора тоже вести под венец… вот эту книгу можно было бы выдавать в качестве пособия по первой брачной ночи.

Прижав ладонь к искусанным в волнении губам, я жадно глотала строчку за строчкой, и перечитывала некоторые абзацы, и меня кидало в жар так, будто бы моё тело до сих пор яростно поливало своими лучами жестокое полуденное солнце. Только теперь мне некуда было скрыться. Потому что то жаркое, томное, тягучее, что обволакивало так вкрадчиво и неумолимо, опутывало незримыми путами с каждым новым словом, - оно было в моей голове. Истинное волшебство – передача мыслей на расстоянии…

Почему-то вдруг вспомнились эллери. А ведь я так давно уже о них не вспоминала!

Если они и вправду были магами, интересно, умели передавать мысли на расстоянии? Или читать чужие?

Как бы то ни было, у меня было стойкое ощущение, будто меня по волшебству выдернули из моей реальности и подняли куда-то в облака – где кипящие страсти, и жаркие прикосновения, и настоящие чувства, а не пустые мечтания о них, где мужчинане пугало, которым пугают недостаточно благочестивых послушниц, - а что-то сильное, честное, настоящее… солёное, как кровь. Как морская вода на коже.

«Мы были нужны друг другу, будто ветер и паруса.

Паруса в штиль – лишь безжизненные тряпки, что впору пустить на простыни.

Но и ветру не мила свобода без парусов, с которыми можно её разделить…»

Эти слова почему-то укололи в самое сердце.

Я – те самые безжизненные паруса.

Мне никогда не найти своего ветра. За серыми стенами моей тюрьмы лишь вечный, бесконечный штиль.

Книга выпала из моих рук.

И в это самое мгновение скрипуче распахнулась дверь, которую я позабыла закрыть.

На пороге возникла скрюченная фигура Всеблагой Девы Одетт. Её давно уже разбил радикулит, и ходила она только с тростью.

За её спиной нервно переминалась с ноги на ногу Рене.

Я поняла, что погибла.

Проковыляв до моей кровати, Всеблагая с размаху проколола книгу заострённым и окованным железом концом своей трости. С ловкостью, которую трудно было бы подозревать в этой старухе любому, кто не знал её так же близко, как мы, подцепила добычу.

Всю гамму чувств – от омерзения до негодования – которая отразилась у неё на лице, когда Одетт листала истерзанные страницы, невозможно описать словами. Я ужаснулась, когда поняла, что Всеблагая дошла до тех самых сцен в каюте… её брови медленно-медленно поползли вверх.