Книга Лихо. Только твой, страница 69 – Галина Чередий

– Что именно?

Мы притормозили на светофоре, Настя оглянулась на окошко, связывающее кабину и основное пространство автодрома и задвинула створку, плотно закрыв его.

– Макс упертый же, невыносимо просто иногда.Вот и смог разыскать кукушку свою. Она тогда уже лет пять, как освободилась, уехала аж на Камчатку, замуж там выскочила и новых спиногрызов пару нарожала. А тут он такой нарисовался, с нами на прицепе, «здравствуй, мама». Мы туда месяц добирались на угнанной раздолбанной копейке. Ехали только ночами, от ментов тихарились, бензин с других машин на стоянках тырили, еду то клянчили, то воровали, то в деревнях бабулям помогали за кормежку. Короче, приключение летнее то ещё было, но с Максом всегда так. И вот представь на что мы были похожи, после этого турне. Толпа замызганных тощих оборванцев. Родительница с перепугу аж заикалась, когда нас выпроваживала, пока муж с работы не припёрся, и соседи не засекли. Денег, сколько было в доме, сунула и отправила восвояси.

Я представила описанную Настей картинку и, правда, содрогнулась. У тебя на пороге появляется толпа грязных отощавших подростков, один из которых – твой сын, добиравшийся до тебя через всю страну, голодая и рискуя, а ты берешь и выставляешь их вон, вместо того, чтобы накормить, отмыть, обстирать… В груди заболело так сильно, пронзительно, чуть слезы не выступили.

– Но почему она так поступила?

– Да потому что беременным и зечкам-мамкам на зоне всякие послабухи положены. Живут в отдельном бараке, гуляют, не работают почти, питаются лучше, и все такое. Вот она ради этого под вертухая и легла. Таких хватает. А потом на свободе и в новой жизни ей на кой такой вот серый цветочек из темного прошлого?

– Это отвратительно, – пробормотала я. – Настоящее предательство.

– Ага, – легко согласилась Настя. – Мы после этого пару лет за Макса тряслись. Он реально с катушек съехал, будто смерти искал. И так-то всегда был в драках без задней, бешеный, нашу компашку цеплять даже краем стали все бояться в детдоме, а когда в этот раз вернулись, то совсем-совсем долбанулся. Вот тогда Лихом и стал. Только повод искал кинуться, а то и без повода. Как он тогда никого не убил и не загремел в колонию для малолеток – чудо. А потом Демьян с обращением удачно так подвернулся, и у Лихо все устаканилось. Он стал пар спускать хоть в шкуре, охотился, бегал так, что утром встать не мог, но зато потом в адеквате.

– То есть, вы уже были устоявшейся компанией, когда появился Демьян? – заинтересовалась я.

– Ну да, нам уже по четырнадцать было,когда Дему на улице отловили и в наш приемник привезли. Ему тогда на вид лет двенадцать было, так и записали, он-то ничего не отвечал на вопросы. Его, как обычно, попытались в первую же ночь старшаки прессануть, но Лихо зачем-то взял и влез, сам их отметелил. И Дема стал после этого за ним по пятам везде ходить. Не потому, что боялся. Мы потом-то узнали, на самом деле, если бы реально прижали, Дема и сам мог отбиться, просто признал в Лихо силу вожака, альфу. Мы не понимали, он же и сейчас лишнего слова не скажет, а тогда и вообще все время молчком. Ну и ходил себе, мы его не гнали особо. А через восемь месяцев он впервые обернулся. И узнал, что я – его пара. И понеслось… – Настя с улыбкой помотала головой.