Книга Невидимый враг, страница 111 – Анна Снегова

С моих приоткрытых губ срывается хриплый выдох, когда он касается носом ложбинки на груди и вдыхает запах. А потом… короткий серебряный взгляд снизу вверх мне глаза в глаза… Зортаг подхватывает меня под колени и плечи, и я взмываю в воздух, испытывая головокружительное ощущение парения.

Которое очень быстро сменяется приземлением, когда меня бесцеремонно швыряют на кровать. А потом придавливают сверху всей тяжестью, так что не дёрнуться, не шевельнуться. И от этой неукротимой звериной скорости и силы, от того, как все древние инстинкты внутри меня рычат и требуют моего самца немедленно, прямо сейчас… я совершенно теряю голову.

Дикий, дикий взгляд. Тихий рык срывается с его чуть удлинившихся клыков. Отзывается в моём животе дрожью предвкушения. Так дикие барсы в горах зовут свою самку. Так отвечают на её безмолвный призыв… когда она столь неосторожно всем телом, и дыханием, и запахом весь вечер выпрашивала котят.

Кажется, довыпрашивалась.

* * *

Нет, я не дура.

Я понимала, что слишком долго так продолжаться не может. И азарт хищника, добыча которого сопротивляется и не даётся в лапы, рано или поздно к этому приведёт. Инстинкты потребуют выхода.

Но я ведь тоже не железная.

И в конце концов, вся моя выдержка и все доводы рассудка летят к чёрту.

Потом будет плохо.

Но это очень потом. А сейчас…

Приподнимаюсь на локтях и тянусь поцеловать сама.

Серебряные глаза в ответ на мою дерзость сверкают кошачьим зрачком. Поторопился оборачиваться, не до конца убрал звериную сущность. Когда на полпути сшибает меня ответным поцелуем, роняя обратно в постель и придавливая надёжнее, чтоб не своевольничала — чувствую языком острые кончики хищных, нечеловеческих клыков.

Одну руку подсовывает мне под спину, вминает в себя, выбивает дыхание. Другая — уже не рука, а лапа, впивается когтями в спинку кровати и рвёт её в щепы. Если так пойдёт дальше, мы разнесём брату весь дом. Ну, или как минимум перебудим.

Но с кровью по телутолчками всё быстрее и быстрее пьяный хмель поцелуев.

Но с каждым вдохом в лёгкие — яд острого и пряного запаха разгорячённого мужского тела.

Но с каждым мгновением как приговор осознание — я же сама теперь тебя ни за что не смогу отпустить. Ни из своих объятий. Ни из своей жизни.

Ветер поднялся за окнами. Шумит, бьётся ветвями деревьев в стекло.

Скоро будет буря.

Горячим языком медленно чертит огненную черту от моей ключицы до самого уха. А потом прикусывает за мочку и держит так, как барс прикусывает свою подругу за холку, пока подминает под себя, чтоб никуда не делась. Я замираю и закрываю глаза.

Напряжённым как тетива телом в полумраке так остро ощущается каждое движение его рук по моему телу. Которые так властно и неотвратимо движутся вниз… По дороге лишая меня не только остатков стыдливости, но и остатков одежды… А следом — всё ниже и ниже поцелуи…

…А потом мы слышим детский смех где-то внизу, за окном.

Следом — вопль. И ещё один.

Это мои племянники. Пользуются тем, что внимание взрослых всё отдано взрослым делам. Ночью строго-настрого запрещено выходить из дома, но они нарушили запрет. И бесятся теперь во дворе, рискуя перебудить весь дом.

— А я тебе говорю, настоящий охотник не боится охотиться по ночам! Айда в лес!

Губы Зортага замирают где-то в районе моего живота.