Книга Искушение Фрейи, страница 129 – Анна Снегова

Но я, конечно же, нервничаю. Молчание начинает сводить меня с ума – потому что спать ни один из нас, разумеется, даже не думает. А сосредоточенное сопение Мэла мне в макушку начинает не на шутку беспокоить. Мало ли, о чём он там думает.

- Где ты шатался так долго? – спрашиваю то, что волновало меня полночи. И я совсем не виновата, что получилось тоном ревнивой жёнушки!

- М-м-м-м… скучала по мне, Вредина? Да-а-а, знаю, что скучала… и ждала… - носомтычется мне в волосы и глубоко вбирает запах. – Хотел дать тебе время успокоиться… смириться с новым статусом…

- Каким ещё статусом? – с трудом выговорила я, пугливо прислушиваясь к ощущениям, когда моей щеки коснулась жёсткая щетина, а мурлычащие губы слегка, бегло провели по виску.

- Как это каким? Моей женщины.

Рывок.

Я оказываюсь поверженной на лопатки.

Надо мной нависает довольный хищник, прижимая всем телом к постели. Тёмный взгляд с высоты гипнотизирует и лишает воли. Мэл принимает вес на локти, и это единственное спасает от того, чтобы меня расплющило под его многотонной тушей.

- Ты обещал… - испуганно начинаю я.

- Руками не трогать, - кивает Мэл, и в его глазах вспыхивает пламя. – Про губы договорённости не было.

Он медленно опускается на меня… и жадные губы впиваются мне в шею.

- Ох…

Выгибаюсь, подставляю болезненно-чувствительную кожу.

Колкие, жгучие, неторопливые поцелуи опускаются по моей шее всё ниже и ниже, как будто он ставит метку, клеймо, что я теперь и правда – его.

Урчит, как зверь, добравшийся до вожделенной добычи. И в каждом биении сердца, в каждом касании, в том, как моё тело реагирует и жадно требует ещё и ещё – я чувствую, что он прав.

Я пропала. Окончательно и бесповоротно.

И дело даже не в браслете.

Никогда ещё мужчина не берёг меня так и не заботился. Смехом – когда мне страшно. Рукой – когда падаю. Улыбкой – когда хочется найти веру в то, что всё будет хорошо. Усмирением собственных страстей и желаний. Своим присутствием, когда нужен. И даже своим отсутствием, когда нужно побыть наедине с собой и разобраться.

Люблю.

Мне так хочется это сказать… но я не знаю, я не умею, мои губы не способны произнести такие слова. Быть может, однажды ты научишь и этому тоже.

- Ай… надо было внести в договор ещё и «не кусаться»… - бормочу я, когда зубы Мэла впиваются мне в плечо, с которого предварительно стащили кружевную бретельку.

- Прости… невозможно удержаться… ты слишком вкусная.

Смещается ниже всем телом, каким-то нечеловеческим, непостижимым мне образом продолжает держать себя в руках, не касается меня и пальцем. Хотя моё тело горит и плавится так, что тонкая сорочка немедленно промокает насквозь от пота и прилипает к телу.И если бы он попробовал сейчас её с меня стащить, вряд ли у меня хватило бы сил сопротивляться.

Кто бы знал, что больше всего в мужчинах меня возбуждает верность слову.

Мечусь головой по подушке. Влажные пряди волос липнут к вискам. Кусаю губы до крови, чтобы не стонать. Когда жадные губы Мэла через ткань накрывают мою грудь.

Впиваюсь в простыню, комкаю в горсти. Мне ужасно хочется запустить пальцы ему в волосы, но почему-то это кажется правильным сейчас – тоже не касаться моего мужчины. И смирно лежать, подыгрывая в этой безумной, сводящей с ума и плавящей до костей игре.

Меня изгибает дугой, когда Мэл находит языком твёрдый, болезненно напрягшийся сосок. Влажная ткань совершенно не прячет прикосновений – делает их только острее, мучительно остро, почти до боли. Особенно – такихприкосновений. Сквозь марево моих мыслей пробивается одна – кажется, в договоре не упомянуты не только губы и зубы… Языку сегодня тоже всё можно.