Книга Подменыш, страница 32 – Ольга Богатикова

– У вас хорошая семья. Наверное, вы очень друг друга любите.

– Так и есть, – Матвей улыбнулся. – Мы всегда были командой. Мама и папа обожают детей, поэтому уделяли нам с братом почти все свое свободное время. Мы ходили с ними в походы, ночевали в палатках в лесу и в горах. Постоянно участвовали в разных семейных соревнованиях. Вместе делали уборку, готовили угощение к праздникам, мастерили кормушки для птиц… Знаешь, родители очень нами гордились. Каждый наш успех вызывал у них такую искреннюю радость, что мы изо всех сил старались быть лучшими – в учебе, в спорте, в творческих конкурсах. Нам нравилось видеть на их лицах улыбки. Когда мы с Никитой выросли, родители стали мечтать, что будут так же заниматься с внуками.

– Внуков у них нет?

– Увы. Здесь мы с братом сплоховали. Я увлекся карьерой, а Никита хоть и успел жениться, однако развелся до того, как они с супругой задумались о ребенке.

– Теперь тебе придется отрабатывать за двоих, – улыбнулась я.

– Придется, – согласился Матвей. – И я отработаю. Не могу же я подвести родителей!

– Вы с Никитой тоже были близки?

– Мы были погодками. Иногда мне казалось, что мы близнецы, и разницы в возрасте у нас нет. Знаешь, мы все детство дрались. Из-за игрушек, из-за конфет, из-за родительских подарков. Конкурировали страшно, при этом маму и папу друг к другу никогда не ревновали. А потом, лет в двенадцать или в тринадцать, подружились. Никита неожиданно оказался отличным парнем. У нас были общие интересы, общие увлечения, общие друзья.

– А девушки?

– Девушки были разными, – Матвей усмехнулся. – В этом наши вкусы не совпадали. Брат был тем еще донжуаном, я по сравнению с ним – валенок… Когда мы выросли и обзавелись каждый своим жильем, наша дружба стала только крепче. Мы созванивались не реже двух раз в неделю, и обязательно встречались на выходных. Бывшая жена Никиты часто шутила, что общаться со мной ему интереснее, чем с ней. Знаешь, я до сих пор веду с ним беседы – в своих мыслях. Мне проще представить, будто брат уехал в другой город или в другую страну, чем поверить, что его больше нет.

Матвей замолчал, а его взгляд устремился куда-то вдаль. Я тоже молчала.

Наш обед получился поздним,и день уверенно клонился к вечеру. Я доела лежавшую на моей тарелке отбивную и хотела предложить продолжить работу, пока на улице не стемнело, как вдруг со стороны калитки раздался голос:

– Матрена!

Мы обернулись и увидели бабу Пашу.

– Там к тебе приехали какие-то люди, – сказала соседка. – Говорят, по очень важному делу.

Я встала из-за стола и поспешила к ней. Матвей пошел следом за мной.

– Они в твою дверь минут десять стучали, пока я не вышла во двор и их не окликнула, – сказала Прасковья Петровна. – Вот, вызвалась тебя позвать. Они ждут у калитки.

– Вы их знаете? – спросила я.

– Нет. Они из соседней деревни – из Алексеевки или из Березово.

Люди, приехавшие по важному делу, оказались высокой полной женщиной лет сорока и худощавым мужчиной примерно того же возраста. Они были одеты в одинаковые синие джинсы и зеленые ветровки. При этом руки мужчины почему-то были скрыты черными вязаными перчатками.

Стоило подойти ближе, как на меня повеяло чем-то странным, тревожным, смутно знакомым.

– Вот, наша Матрена Усова, – важно сказала баба Паша.

Визитеры смерили меня недоверчивым взглядом. В растянутом спортивном костюме, заляпанном шпатлевкой и краской, я выглядела ни разу не представительно.