Книга Барышня-служанка, страница 32 – Елена Княжинская

Почему я сейчас вспомнила о Петре? Потому с ним было весело, уютно, но он никогда, даже в минуты близости, не вызывал во мне тех чувств, что Владимир. Я бы решила, что это лишь влечение, страсть, которой мне так не хватало в прошлых отношениях, но себя не обмануть. Мне было мало только физической любви, хотя муж даже ни разу не поцеловал меня. Мне хотелось быть рядом с ним, стать частью его жизни. Встречать с работы, готовить ужин, расспрашивать о том, как прошел его день, и делиться планами на будущее.

Владимир молчал, будто ждал ответа от меня. Я чувствовала себя так, будто от моих слов и правда что-то зависело, будто мне предстояло принять некое решение, от которого зависела не только моя судьба. Что я могла сказать? Что хотел услышать муж? Я не знала, но, видимо, сумела удивить его, сказав:

– Я обед приготовила или почти ужин. Я потеряла счет времени.

Мы с Владимиром синхронно повернули головы. За окном еще не стемнело, но день уже клонится к вечеру. Снова пошел снег. Снежинки, кружась, медленно оседали на землю, защищая ее от мороза, укрывая пуховым одеялом. Настоящее волшебство!

Я часами могла бы любоваться этим зрелищем. Наверно, так и сделала, если бы не почувствовала чужой взгляд. Пока я смотрела в окно, Владимир смотрел на меня. Он так и не отпустил меня. Я бы соврала, если бы сказала, что тепло его рук, его близость не волновали меня. Я облизала губы, он сглотнул, но ни один из нас так и не решился сделать еще один шаг.

– Вы говорили про ужин,– произнес Владимир.

– Да, – ответила, попыталась улыбнуться. – Надеюсь, он еще не остыл. Присаживайтесь!

Муж наконец или к сожалению (я так и не разобралась, какое чувство было сильнее) убрал руки. Вместо того, чтобы занять место за столом, принялся искать посуду, которой у нас не было. Порции еды, которая уместиться на чайном блюдце, явно недостаточно, чтобы накормить взрослого мужчину. Нам пришлось бы снова есть с одной сковороды, но тут вмешался случай.

Кто-то постучал в дверь. Поскольку гостей мы Чарторыйским не ждали, то оба, не сговариваясь, вышли в гостиную. Муж сказал, что откроет, а я не смогла сдержать любопытство.

На пороге стояли двое молоденьких парней. В руках у них были уже знакомые мне коробки из плотной бумаги.

– Госпожа, мы принесли ваш заказ, – произнес один из них.

Поскольку он обращался именно ко мне, Владимир ничего не сказал, лишь распахнул дверь шире и впустил юношей. Не сводил внимательного взгляда, пока я не расплатилась с ними и не отпустила, поблагодарив.

– Теперь можно и поесть.

– Катя, что это?

– Это? – я открыла одну из коробок прямо в гостиной, продемонстрировала ему глубокую тарелку. – Посуда. Вам нравится?

Мне набор понравился сразу. Каждый предмет был расписан узором из зеленых дубовых листьев и золотистых желудей. Работа тонкая, кропотливая – я, как специалист, сразу оценила. Еще и разглядывала добрых минут пять.

– Катя, вы смотрите на эту тарелку как на произведение искусства.

– Разве нет? Сколько сил нужно было вложить, чтобы сначала сделать ее, потом облить и расписать. Как нужно было постараться, чтобы не оставить ни одной помарки, ведь тогда придется все начинать сначала.

Я резко замолчала, понимая, что и так сказала слишком много. Откуда избалованной барышне знать такие тонкости? Нефедовы разбогатели на пушнине. К производству посуды они не имели никакого отношения. Как теперь выкручиваться? А, может, признаться и перестать бояться разоблачения? Тогда не нужно будет следить за каждым словом, тем более что у меня не слишком получалось. Я бы рада, но как бы после таких признаний не угодить в желтый дом?