Книга Сердце Вьюги, страница 124 – Маргарита Дюжева

С этими словами Светлина вытащила из кучи барахла, длинный тонкий нож и безумной улыбкой двинулась к голосящей от ужаса Барнетте.

Уехать оказалось не так просто, как я думала.

Хоть Арон и обещал, что после того, как Айсхарт придет в себя, я буду вольна отправляться куда угодно, но на деле нашлась еще сотня незаконченных дел.

Покинув палату Шейна, я перво-наперво отправилась к Марре. Увидев меня на своем крыльце, она схватилась за сердце, а потом и вовсе разрыдалась.

— Живая! — стиснула меня в объятиях так сильно, будто боялась, что сейчас исчезну, и покачивая из стороны в сторону, провыла, — живая!

— Все хорошо, — я гладила ее по спине, утешала и в какой-то момент поняла, что реву вместе с ней.

От облегчения. От того, что поняла, что теперь действительно будет все хорошо.

Испытания остались в прошлом, ведьма, поломавшая столько жизней, наказана. Жить ей осталось недолго. Лишенное привычной магической подпитки тело, будет очень быстро угасать. Может год продержится, может два, но потом наступит неминуемый конец.

Ее драгоценная дочь, всю жизнь с удовольствием изводившая меня, потеряла все. Положение в обществе, которое было благодаря браку с драконом, защиту сильной ведьмы, волосы, голос, дом. У нее не осталось ничего кроме кельи в монастыре, славящимся на всю страну строгими правилами и настоятельницами. Ее участь – провести в молчании и лишеньях всю оставшуюся жизнь. И в отличие от жизни Барнетты, она будет долгой.

Я не вернулась в замок Родери, хотя императорским указом он был присужден мне, а не еще живому отцу. Я не хотела видеть ни то место, ни людей, которые были частью моей несчастной жизни.

Пусть они были слишком слабы, чтобы противостоять ведьминской воле, пусть она всех посадила на кровавый крючок, намертво привязав к купели в подземелье, и дергала за ниточки, заставляя поступать так, как нужно было ей. Это не имело значения. Я простила, ведь их прямой вины в произошедшем не было, но забыть – не забыла, и ничто на свете не могло меня заставить вернуться в Родери. Жить там, ходить по коридорам, каждый сантиметр которых был пропитан горечью детских несчастных воспоминаний — ни за что.

Поэтому я сделала то, о чем раньше и помыслить не могла – продала все земли.

Надо было слышать, как возмущался отец, который внезапно вспомнил, что у него есть старшая дочь.

Он приехал ко мне в столицу и попытался учить жизни. Рассказывал отом, что я должна делать, а что нет. Включал строгого родителя, но мне уже было все равно. Любящий отец пропал из моей жизни в тот самый момент, когда женился второй раз и привел в наш дом Барнетту. С тех пор я была сама по себе, и сейчас уже не нуждалась ни в отцовском мнении, ни уж тем более в отцовских указаниях.

— Пап, — я прервала его пламенную речь простым взмахом руки, — тебе пора.

— Ты прогоняешь отца? — возмутился он, но я-то видела, что полыхнуло в уставших глазах.

Страх.

Он боялся потерять меня, еще не осознав, что уже давным-давно потерял. Не понимал, как выразить свои вновь проснувшиеся чувства, не знал, как подступиться, из-за этого строжничал, пряча за жесткими словами собственную слабость.

Наверное, испытания, выпавшие на мою долю, сделали меня черствой, поэтому я не дрогнув повторила:

— Прощай, пап. И всего хорошего.