Книга Сердце Вьюги, страница 121 – Маргарита Дюжева

Все это время Барнетта провела в темнице на пятом уровне. Лишившись сил, она стала стремительно угасать и злости, которая бурлила в душе бывшей ведьмы, было недостаточно, чтобы держать ее на плаву.

Порой она рыдала навзрыд и спрашивала, почему этот мир так несправедлив к ней. Иногда наоборот кричала, что вернет себе силы и тогда все обидчики получат по заслугам. Она чувствовала себя старой, несчастной и совершенно ненужной. Именно так.

После того, как дело было закрыто и приговор оглашен, к ней потеряли интерес. Она будто бы стала невидимой, до которой никому не было дела. Никто не навещал еще, никто с ней не разговаривал. Прекратились визиты дознавателей, а вместе с ними и допросы. Угрюмый стражник приносил еду один раз в день, молча просовывал ее в узкую прорезь под дверью и так же молча уходил.

Сначала Барнетта кричала на него, угрожала, обещая наслать сонную хворь или черное проклятье. Потом смеялась, называя тупым бараном, который только и может, что таскать миски для заключенных. Потом умоляла просто поговорить с ней, назвать по имени, рассказать, что творилось наверху.

Одиночество и собственное бессилие убивали.

Барнетта и предположить не могла, что когда-нибудь будет так страстно желать выйти на свежий воздух и вдохнуть полной грудью. Будет мечтать вернуться в Родери, гдеее почитали, как божество. Но больше всего она тосковала по собственным силам, потому что там, где раньше пульсировала жадная ведьминская мощь, теперь зияла мучительная пустота.

Лишенная даже отголосков магического дара, Барнетта коротала долгие часы, грезя о новой купели. Еще более глубокой и сытой, чем прежде. Более значимой. Она представляла, как создает ее прямо здесь, в подземельях замка, и затягивает в нее всех столичных мерзавцев, посмевших надругаться над ее жизнью.

Из инструментов у нее была только кривая жестяная ложка, которую удалось оставить после скудного обеда. Самозабвенно скребя ей каменный пол, бывшая ведьма смаковала видения, в которых по капле сцеживала кровь с дознавателей и менталистов, забирала силы у безмозглых драконов. У Императора! Даже Верховную ведьму и то не миновала такая участь. Барнетта глухо смеялась, представляя, как эта высокомерная стерва будет истекать кровью и молить о пощаде.

Но больше всего наслаждения доставляли ведения, в которых она забирала силы у Шейна. У проклятого дракона, который уже был на крючке, но по нелепому стечению обстоятельств сорвался. Кто в этом был виноват? Да много кто! Ханна – бестолочь, настолько пустая, что даже при наличии красивого тела и лица не смогла увлечь мужа настолько, чтобы тот не смотрел по сторонам. Другие драконы, из-за которых он стал задаваться ненужными вопросами. Сам дракон – зверюга, которую оказалось невозможно приручить. Ну и конечно же, Мейлин…Линн…

Барнетта должна была сразу догадаться в чем дело, как только дочь сообщила о другой женщине. Должна была понять, что это не просто проходимка, прыгающая по чужим койкам, а змея, яд которой может отравить все вокруг.

Собственная беспечность и недальновидность – это единственное, о чем сокрушалась бывшая ведьма. Во всем остальном она считала себя правой.

Когда где-то дальше по коридору скрипнула дверь, Батнетта поспешно спрятала ложку в складках вонючей рванины, которая теперь служила ей одеждой, и отпрянула к стене, бросив на то место, где должна была родиться новая купель, клочок прелой соломы.